– Нет, – откуда-то издалека ответил Эрик.
Комната плыла перед глазами. Мне никогда не хотелось вырубиться так сильно, как сейчас. И не просыпаться, пока все вокруг не наладится.
Томлинсон вздохнул, а потом потянул меня за локоть:
– Пошли, сядем за стол, – затем бросил Эрику: – Можно ему картошки жареной? И воды.
Я снова пробухтел что-то, но на меня никто не обратил внимание. Так мне и надо.
Через мгновение (или час?) меня усадили на мягкий стул в каком-то темном углу. Здесь было не так шумно.
– Гарри, что с тобой?
Я моргнул и попытался сфокусироваться на Луи, который сидел напротив меня. Томлинсон злился. Еще бы: я бы тоже не хотел проводить свой вечер с в стельку пьяным собой. Я самому себе не нравился.
Какой же я идиот.
Луи и в прошлый раз, когда я напился, устроил мне целую сцену. Тогда откачивать меня пришлось не ему, а Кейт, которая написала ему и пожаловалась. Томлинсон минут двадцать отчитывал меня, как маленького ребенка, из-за моей безответственности.
Кейт.
– Я все испортил, – впервые за долгое время смог выдать я на человеческом.
Луи вздохнул.
Все мои друзья уже знали о том, что случилось, и не от меня. Смайл позвонила Софи сразу же, как выбила историю из Кейт. Софи связалась с Лиамом, чтобы удостовериться, что я не сошел с ума. От Лиама новость достигла уже и Найла, и Томлинсона.
Никто до сих пор не устраивал мне разбора полетов, кроме Викки. Вероятно, потому что только она знала наверняка, что произошло на этих злополучных выходных.
– Да, – ответил Луи. – Ты, дружище, все здорово изгадил.
Я застонал и закрыл лицо руками.
Мы сидели в тишине еще минут пять, пока моя голова гудела, а душа требовала больше пива, только чтобы не тонуть в собственном отчаянии.
Нам принесли заказ Томлинсона, и мой друг подвинул мне тарелку и стакан ледяной воды. Я кивнул и сделал первый глоток: сознание словно бы сразу прояснилось. Я поморщился от того, как заныли зубы от холода, и потянулся за картошкой – есть и правда очень хотелось.
– Я не знаю, что на меня нашло, – сказал я, наконец.
– С чего ты вообще мог взять, что Кейт тебе изменяет? – Луи смотрел на меня с жалостью. Я и правда был жалок.
– Ну кто же мог подумать, что Лоуренс не по вечеринкам бегает, а со Смайл к гинекологу ходит!
– Ты про что?
– Про вероятный залет Викки, который не оправдался.
Луи так широко распахнул глаза, что даже до моего пропитого мозга дошло:
Томлинсон все еще не знал.
– Что? – только и смог выдавить Луи.
Кажется, я все испортил не только для Кейт.
***
Я не мог нормально вести уроки уже давно. С того самого момента, как поругался с Лоуренс.
Раньше я думал, что работа – мой способ отвлечься. Что бы ни происходило в жизни, на работе у меня получалось абстрагироваться. Мне нравилось учить детей, я отдавался процессу. Это было своего рода терапией для меня.
Но после ссоры с Кейт все изменилось: впервые в жизни отвлечься не получалось. Возможно, из-за того, что впервые в жизни мои проблемы были связаны с работой.
Сегодня преподавание давалось особенно тяжело, потому что Лоуренс уехала сдавать вступительные. Она мне ничего не сказала, а я знал об этом только потому, что я был чертовым сталкером и все посмотрел в интернете.
Я каждые пару минут смотрел на свой телефон, ожидая, что она мне позвонит или напишет. Это было так глупо: то, что мы с ней последние полторы недели снова дополнительно занимались и даже периодически обменивались шутками, ничего не значило. Может, когда-нибудь мы подружимся, но наши отношения я уже испортил.
Я вздохнул. Сегодня я еще на первом уроке понял, что учить не в состоянии: я постоянно запинался и терялся, потому что мои мысли были совсем не в классе. Поэтому я, как и любой уважающий себя учитель, решил поступить правильно: дал всем своим классам контрольные, чтобы напрягались они, а не я.
Я снова посмотрел на экран телефона: двенадцать сорок пять. Если верить информации с официального сайта университета, вступительный экзамен начинался в десять утра и длился три часа. Лоуренс наверняка уже переносила свои ответы из черновика в бланк для ответов. Или нет: наверняка уже перечитывала переписанные ответы, потому что девушка всегда делала все заранее и очень аккуратно.
Я был уверен, что она со всем справится: Кейт знала, что делала, прекрасно разбиралась в материале и была достаточно умной, чтобы, если что, постараться придумать логичный ответ на вопрос, в котором она не уверена. С нашего самого первого дополнительного занятия я знал, что девушка сможет поступить в один из лучших университетов страны. Кто, если не она?
Но я переживал за то, как переживает она. Я знал, что Лоуренс сильно нервничала из-за вступительного. Она даже не рассматривала вариант, в котором она подождет, если что, еще год и попробует поступить еще раз. Она собиралась попасть в университет с первого раза, а потому очень сильно на себя давила.
Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох: и с чего я вообще взял, что она захочет со мной связаться? Ее самой близкой подругой была Викки. Если Кейт и захочет с кем-то поделиться своими переживаниями из-за вступительного экзамена, она позвонит ей.
Даже мама Кейт теперь была в курсе наших отношений. Когда мы с Лоуренс еще встречались, я страшился этого момента. Казалось, миссис Лоуренс меня, по меньшей мере, убьет, когда узнает, что я, учитель, встречаюсь с ее дочерью, моей ученицей. Когда мы с Кейт еще встречались, я знал, что момент знакомства с мамой обязательно подойдет, и очень его боялся.
А теперь миссис Лоуренс все знала. Я был жив, а она была даже не против наших с Кейт отношений.
Но с Кейт у меня будущего уже не было. Из-за моей глупости.
Когда мой телефон все-таки зазвонил, на мгновение я даже подумал, что уснул, и мне снится сон. В конце концов, нам всегда снится то, о чем мы много думаем.
Я дернулся в своем кресле, и несколько школьников на меня озадаченно посмотрели: они наверняка уже заметили, что с веселым мистером Стайлсом что-то не так. Я схватил телефон и несколько раз растерянно моргнул, увидев имя на экране
Кейт <3
Мне так и не хватило сил на то, чтобы переименовать ее контакт в телефоне. Я отказывался верить, что между нами все кончено, даже несмотря на то, что все только на это и указывало.
– Мне… – пробормотал я, все еще смотря на экран мобильника.
Соберись, Стайлс! Она скоро сбросит звонок. Это может быть твой последний шанс.
– Мне надо ответить на звонок, – сказал я, откашлявшись. Затем обвел взглядом учеников: – Не списывать.
Я вышел из класса под ироничные смешки. Мне было наплевать на честность восьмиклассников. Да, я начинал терять профессиональность, что с того?
– Алло?.. – мой голос прозвучал намного нерешительней, чем я планировал. Сказывалось то, как много я думал о своих ошибках и как много воображаемых бесед я уже провел с Лоуренс.
– Мне кажется, я все завалила, – прошептала она. Она плакала. Ее голос дрожал. Она говорила что-то еще, но я не понимал слов.
Сердце пропустило несколько ударов. Я молчал, потому что не знал, как и что сказать. Она всхлипывала на той стороне провода.
Очнись, Стайлс, – дал себе воображаемую пощечину я. – Или сейчас, или никогда.
– Кейт, перестань плакать, пожалуйста, и объясни, что случилось, – я старался говорить спокойно и мягко. Ей сейчас нужна была поддержка. Ей было вовсе ни к чему знать, что я сходил с ума от одного лишь звука голоса.
Или что то, что ее слезы разбивали мне сердце.
– Я только что вышла со вступительного экзамена, – вот теперь она совершенно точно плакала. Мне не нравилось, когда она плакала. Мне хотелось, чтобы Кейт всегда была радостной. Я готов был на все, только чтобы она улыбалась. – Все задания были такими сложными!..