— И мы бы никогда не встретились, — докончил Фердинанд.
— Но разве можем мы любить, если знаем, что для кого-то это обернется несчастьем?
— Кто сказал, что любовь не эгоистична?
Фердинанд обхватил ее руками и прижимал к своей груди, пока к ней не вернулись слезы.
— Мы оба убили его. Милый, безобидный Тони.
Фердинанд кивнул:
— Как бы то ни было, здесь мы живая мишень, и мы только что получили наш билет на эвакуацию.
— Как это?
Фердинанд показал ей электронное письмо, которое принес Тони, от своих FRIENDS@CIA.GOV.US: «USS[64]„Starbucks“ прибыл и стоит на якоре за мысом».
— Они ждут нас. Если мы сможем отсюда выбраться, то все, дело сделано.
— Сделано. Поплывем в Америку?
Фердинанд кивнул.
— Но?
— Но мы должны, чтобы попасть на место, пробраться мимо британских кораблей, а учитывая, что они сделали с Тони, не думаю, чтобы они салютовали нам. Кстати, есть еще одна новость с наблюдательного пункта. В залив входит моторная лодка с одного из британских судов, вероятно, там официальные парламентеры, они предъявят нам ультиматум, чтобы мы сдавались. Не исключено, что мы сумеем что-то сделать, скажем, взять их в заложники. — Фердинанд протянул Миранде свой бинокль. Она вскочила и выглянула в окно. В самом деле, через залив к их причалу направлялась лодка. Миранде хорошо был виден белый костюм морского офицера, сидевшего на руле.
— Выглядит совершенно безобидно, — заметила она. Затем навела бинокль на одного из пассажиров, это оказалась женщина.
— Боже! — воскликнула Миранда. — Просто поверить не могу. Это же Мерсия!
Фердинанд подскочил к окну, и она отдала ему бинокль.
— Она самая, — сказал Фердинанд. — И с ней там Флирт, и Ляпис, и Барри, и, Бог мой, это же… — Он опустил бинокль, чтобы объявить Миранде, кто же там еще, но она уже исчезла, сбежала по лестнице в одном халатике и кинулась к входной двери.
32
Любовь сделала свое дело
ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА, НЕУЖЕЛИ ВЫ НЕ ЧУВСТВУЕТЕ? ВСЕ самое главное произойдет здесь. Мои персонажи собрались в одном месте, так что история каждого сможет найти надлежащее завершение. А это уже интереснее, чем в реальной жизни. Но ведь не исключено, что именно поэтому до сих пор и любят книги, выдуманные истории. Они кончаются, и обычно к концу все сюжетные линии сходятся, что гораздо приятнее, чем наоборот. Но ведь у нас все происходило на самом деле, и только моя книжная природа подталкивает меня к ясной и определенной развязке. И хотя жизнь персонажей вполне может продолжаться дальше, за пределы этих последних нескольких страниц, я, как книга, как и всякий художник, знаю, когда остановиться. Впрочем, воображение не останавливается никогда. Что-то я без меры расчувствовался и даже не рассказал вам, что было дальше. Но впереди у нас осталось так мало, и где-то на краешке сознания у вас, я уверен, уже теплится мысль, что все будет кончено, и очень скоро.
Протолкавшись через ряды сербских солдат, стоявших у причала с автоматами наизготовку, Миранда подбежала к Мерсии и обняла ее.
— Слава богу, ты цела!
Она улыбнулась Флирту, фыркнула на Троцкого и Барри, помогла старичку с каркасом Циммера выбраться на причал. Фердинанд поднял электрическое инвалидное кресло и водрузил в него Флирта. Морской офицер отдал честь Фердинанду, а Перегноуз почему-то отдал в ответ честь офицеру. Затем повернулся к Фердинанду:
— Я прибыл, чтобы…
— Позже, — сказал Фердинанд. — Почему бы нам не пройти в дом, освежиться, чего-нибудь выпить, а уж потом вы мне сможете подробно рассказать, для чего вы прибыли.
Перегноуз глянул на сербских солдат с их автоматами и решил, что торопить события не стоит. Все общество направилось к дому, а сербская гвардия осталась с подозрением смотреть на морского офицера, пока тот не отвязал свою лодку и не отчалил восвояси, через весь залив к его горловине.
Пока гости шли по тропке через лес, где мирно ворковали голуби, Миранда, взяв Мерсию за руку, поспешила вперед, показывать дорогу. Фердинанд молча шел рядом с Перегноузом, подталкивая коляску Флирта. Барри помогал преодолеть крутой уклон старичку, не перестававшему подпевать в такт мелодии из плеера:
Миранда, словно хозяйка поместья, принимающая гостей на загородном уикенде, стояла у входа в холле и отводила каждому соответствующую комнату.
— Обед, — объявила она, — будет через час. Мы все соберемся за столом, и послушаем, что имеет сообщить нам Троцкий.