Мы так хорошо и быстро усваиваем эту «конвенцию», что вряд ли кто-то из нас оспорит высказывание Ларошфуко: «Люди бы никогда не влюблялись, если бы никогда о любви не слышали».
Любовь, убеждают нас с детства, — это прекрасно; она скрепляет отношения, она дает защиту, она содержит в себе все, что только нужно человеку. Но она также лишает нас возможности властвовать собою, деспотично правит нами, несет с собой все, чего мы боимся. Возникает логичный вопрос: кому же она выгодна? Уж не тем ли страдальцам, которые приносят ей в жертву свою свободу, свое спокойствие, все остальные чувства и свое здравомыслие ради нескольких скоротечных мгновений экстаза?
Подсказку, мне кажется, можно найти у Теннисона, пожизненного придворного поэта, королевского поэта-лауреата, любимца правящих классов, официального выразителя чувств в викторианскую эпоху. Это он написал:
Ну, разве это не парадоксальная, чтобы не сказать абсурдная, позиция? Любое другое подобное занятие, притом абсолютно не связанное с отечественным футболом, при такой его характеристике почиталось бы за чистое безумие. Что за саморазрушительное, вредящее рассудку и психике упражнение! «Лучше»? «Лучше» стресс, страдания и отчаяние? «Лучше» разочарование, ощущение собственной никчемности и горечь поражения? Может быть, «лучше» быть неудачником — но «лучше» для кого? Вспомним, что Теннисон был рупором властей, пропагандировал в своих сочинениях официальную, одобряемую истеблишментом политику. Так что «лучше», скорее всего, для «них», а не для нас.
ЛЮБОВЬ — ЭТО..
Сколько загадок таят эти три точки! Вопрос, на который, казалось бы, ответить нельзя, однако он снова и снова возникал на протяжении всей истории рода человеческого. Вопрос, который рано или поздно задает себе каждый из нас.
Вспоминается мне, что едва ли не целая отрасль индустрии возникла из бренда двух карикатурных персонажей в виде мальчика и девочки с непропорционально большими взрослыми головами; они все время пытались точно определить: «Любовь — это…» Например: «..когда не делаешь ничего, за что надо извиняться, но все равно извиняешься», «..когда выносишь мусор», «..когда держишь ее сумочку, пока она блюет». И из всех 72 миллионов различных определений любви я не нашел ни одного правильного.
Прежде чем ответить на этот вопрос, мы должны подробно рассмотреть в свете современных веяний социобиологическую природу человека и структуру его побуждений. Не буду пытаться скрыть свое недовольство данной методологией — эта область науки находится в зачаточном состоянии, поэтому и приходится ограничиваться чисто эмпирическими методами. К сожалению,
6
Чтобы не пришлось выжимать трусики
В НЕОЖИДАННО НАСТУПИВШЕЙ ТЕМНОТЕ — ПОЕЗД въехал в тоннель — Миранда продолжала смотреть на дверь вагона, но видела там уже только свое искаженное отражение. Дверь вверху закруглялась, поэтому у отражения была некрасиво вытянутая яйцевидная голова. Миранда отвернулась и поглядела на пассажиров. Но каждый из них старательно смотрел в другую сторону. Она узнала это напускное выражение глубокой задумчивости и неприступности, хорошо знакомое всем психам в метро.
«Жди меня здесь» — вот что Миранда кричала Флирту, когда тот бежал вдоль платформы. Она не хотела испортить романтику этого момента расставания, но, в конце концов, она же была не в транссибирском экспрессе, который останавливается раз в три недели, а на линии «Хаммерсмит-Сити»; следующая остановка — «Эдгвар-роуд».
Миранда совершенно упустила из виду момент столкновения Флирта с металлической табличкой, поэтому, когда поезд остановился на «Эдгвар-роуд», а она выскочила из него и пулей помчалась на противоположную платформу, она думала, что он ждет ее там, всего в одной остановке. Миранда посмотрела на свои часики. Они равнодушно показывали половину третьего. У них уже три месяца была половина третьего. Она давно собиралась зайти в мастерскую заменить батарейку, но все руки не доходили, не в том смысле, что чинить наручные часы нужно идти на руках, просто часы-то не работали, вот времени и не было. Станционные часы подтвердили — да, она может опоздать на работу. Но Он вернулся, и возможность романа казалась важнее любой работы. Миранда представила себе Флирта, ожидающего ее с книгой в руке и репетирующего фразы: «О, какие пус-таки…», «ради такой очаровательной женщины…», «с первого момента, как я вас увидел, я знал, что судьба сведет нас…»