Я вытерла руками мокрые от слез щеки. В голове была полная каша, я не контролировала себя.
— Хватит играть со мной! Я не игрушка! Я — человек, у меня есть душа и сердце! И я ненавижу себя за те чувства, которые сейчас испытываю!
Его подбородок дрогнул.
— О чем ты?
— О своих чувствах к тебе, идиот!
— Так перестань их испытывать! — приказал он, перейдя на крик.
— Я не могу! — заорала я.
Мгновение и его губы страстно вцепились в мои. Теперь, я всецело запуталась. Ладонями, он крепко держал мое лицо. Этот поцелуй был настоящим, горячим, жгучим. Жадным.
Меня переполняли эмоции. Я чувствовала возмущение, страх и в то же время удовольствие. Почувствовав, что теряю сознание, я решила, что Кай решил стереть мне память. Просто для этого он выбрал свой, определенный способ. Я была не против. Мне самой хотелось быстрее забыть обо всем этом.
Поддавшись его рукам, его силе, его поцелую, я погрузилась в темный омут, и все вокруг исчезло.
Глава 22
Я очнулась в совершенно незнакомом мне месте. Вокруг ходило множество людей, которое не обращало на меня никакого внимания, как будто я была пустым местом. Несколько рядов с деревянными прилавками, коробки с вещами и всяческим хламом — это был очень скромный рынок. В носу постоянно отзывался запах тушеной капусты и жареных пирожков, от которого в животе начинало урчать.
Я сидела на тротуаре, и подо мной была постелен грязный кусок картона. Мне было мое точное место нахождения, но вывески на афишах, подсказывали, что это Новый Орлеан.
Что я тут делаю?
Проходящий мимо мужчина, кинул мне несколько монет.
— Купи себе что-нибудь перекусить, парень, — с улыбкой на лице сказал он и исчез в толпе.
Он сказал парень?
Я подскочила и направилась по кирпичной дорожке, мимо оживленных продавцов. Поток людей сбивал меня с ног. Я чувствовала себя тараканом, которого вот-вот раздавят. Забежав за угол, я спряталась за смердящую гору с мусором.
Как же это все странно? Как я тут оказалась, и куда делся Кай?
Через секунду, я посмотрела в разбитое зеркало, стоявшее возле бака, и замерла.
В отражении показалась совсем не я, а маленький мальчик лет пяти. Грязный, худощавый, одетый в одни обноски и с потухшими глазами, в сопровождении с черно-зелеными синяками. Я узнала этот взгляд. Это был Кай Мартинес, правда, в очень юном возрасте.
И теперь, мне стало ясно. Кай решил пустить меня в свои воспоминания.
Маленькой ручкой, в оборванной на костяшке перчатке, я дотронулась до впалой щеки.
Боже.
Он выглядел настолько потерянным, таким одиноким и разбитым, что у меня в груди затрепетало. Трудно представить, что Кай когда-то был таким. Слабым. Беспомощным.
Я упала лицом в грязь, когда получила палкой по спине.
— Ах, вот ты где! — кричал огромный мужик в фартуке мясника. — Я тебе говорил, чтобы ты не приближался к моей лавке, грязный воришка!
Следующий удар пришелся по голове, и из затылка брызнула кровь.
— Если еще раз, посмеешь свистнуть у меня что-нибудь, я сам тебя пущу на мясо, — тяжелой ногой, он встал мне на спину и вдавил в землю так, что послышался хруст позвоночника. — Если папаша не давал тебе ремня, то я займусь твоим воспитанием!
Посыпались последующие удары, и мое сердце сжалось от боли, как и все тело. Я потеряла сознание.
Открыв глаза, я огляделась. Белая палата и несколько одиноких коек. Пахло медикаментами и хлоркой, а мне было тяжело дышать. Каждый новый вдох, отдавал острой резью в легких. Я сообразила, что нахожусь в теле Кая, в тот момент, когда он был болен туберкулезом.
Мгновение, и мое дыхание вовсе прервалось. Белый халат промелькнул мимо двери и направился ко мне. От медсестры пахло кремовыми фиалками и розмарином. Нежные руки гладили меня по голове, а бархатный голос ласкал уши. Светло-голубые глаза, золотистые волосы до плеч и ямочки на щеках — это была моя мама. Оливия Блек.
В горле образовался горький ком, а в глазах застыли слезы.
— Ну как ты, малыш? — мягкий голос, эхом раздался в голове, а светлые глаза выражали сочувствие.
Я открыла рот, чтобы ответить, но не смогла этого сделать. Руки были положены на кровать, и не шелохнулись, когда я попыталась обнять ее.
— Я принесла тебе кое-что, — мама достала из кармана горстку конфет. — Взяла их у своей дочери, думаю, она была бы рада поделиться с тобой.
Она положила конфеты на прикроватную тумбочку и поправила мне одеяло.
— Ты поправишься, — уверяла она. — Уже завтра, ты не вспомнишь эту гадкую боль, малыш. Все будет хорошо.