Вот, что ему интересно. Что-то сжимается внутри меня… что-то ужасное и отчаянное.
— Ты ублюдок! — шиплю я на него, сражаясь со слезами, угрожающими скатиться по моим пылающим щекам. — Ты не знаешь… — голос затихает, когда гнев душит меня, но я выжимаю из себя слово, — ничего.
Хищник поднимает бровь, и это делает его ещё более угрожающим.
— Я знаю каждую подробность о тебе. Я знаю каждую… отдельную… деталь, — он жалит словами.
Я трясу головой, когда всепоглощающее чувство унижения грозится задушить меня.
Какого чёрта я ввязалась в это? Я не могу остаться здесь. Но… чёрт, либо смерть от рук преступников, которые ищут меня, либо милость этого человека. Прямо сейчас, я не знаю, что хуже.
— Я не… — я сжимаю зубы, когда слёзы усиливают давление на мои веки. — Я не знала, — выдавливаю я эти слова.
Его губы растягиваются в улыбке, и я чуть не задыхаюсь от гнева, который прожигает дыру в моей груди. Я разочарована в себе. Я позволила ему добраться до меня.
— Я не знала… что? — он повторяет мои слова, и слёзы горячего гнева обжигают мои щёки, наконец, прорываясь через мои барьеры.
— Я не знала, кто на меня охотился! — кричу я на него.
— Я не знал, что ты умеешь сердиться, но хорошо узнать это, — говорит Хищник, и я хочу кричать. Я хочу схватить что-нибудь и бросить в него. Я хочу бить его до тех пор, пока ему не будет так же больно, как и мне. Но я просто смотрю, как он уходит в своей тихой манере. Дэмиан оставляет меня с моим гневом, и я понимаю, что во всём этом есть смысл — он хочет, чтобы я чувствовала что-нибудь… что угодно. Если бы он только знал, что с чувствами приходит невыразимая боль.
Я падаю на кровать и позволяю слёзам литься. Я не двигаюсь по мере того, как солнце скользит по комнате. Я просто позволяю гневу отступить, пока не остаётся лишь пустая оболочка.
Я слышу скрежет ключа в двери, и мои внутренности обращаются в камень. Я пытаюсь отключиться. Вокруг кромешная тьма, что делает мой страх таким реальным. Но я благодарна, что они не включили яркий свет, из-за которого мои глаза слезятся. Это только делает всё более реальным, и мои опухшие глаза слезятся, и от слез жжет.
Я слышу движение и болезненно напрягаюсь. Я не вынесу ещё одно избиение. Я не могу справиться с изнасилованием снова. Мне больше не за что бороться.
— Ах, Кара, — я слышу, как Стивен возмущённо шепчет мое имя, и сильнее вжимаюсь в холодный пол. — Почему ты должна быть такой чертовски сексуальной?
Рукой я зажимаю рот, чтобы не дышать слишком громко. Я хочу, чтобы моё сердцебиение замедлилось, не стучало до тех пор, пока он тоже может его слышать.
— Просто помни, — шепчет он мрачно, а затем я слышу, как он приближается, — это всё твоя вина.
Моё сердце останавливается. Мой мир останавливается.
Стивен внезапно оказывается на мне, и я начинаю бороться с такой силой, на которую, я думала, не способна.
Я царапаю мужчину, пока не чувствую его кожу у себя под ногтями. Когда же он пытается поцеловать меня, я кусаюсь до тех пор, пока не чувствую его кровь.
Я ощущаю его руки на всем теле. Когда мужчина до боли сжимает мою грудь, я не могу думать, кричать, только борюсь изо всех сил. Страх, что так хорошо мне знаком, усиливается, укореняется и погружает меня во тьму, точку невозврата, пока я не прекращаю вздрагивать.
Когда его руки двигаются ниже, меня начинает тошнить. Стивен переворачивает меня, ставя на колени, и меня начинает рвать. Я чувствую, как он давит на мою спину, заставляя прогнуться, и когда мужчина отодвигает грязные трусики в сторону, я начинаю задыхаться. Он врезается в меня и в тоже время хватает горсть волос, прижимая моё лицо к полу. Я продолжаю задыхаться и борюсь за воздух, пока знакомая, спасительная темнота не засасывает меня.
Я резко вскакиваю и отшатываюсь, падая на жёсткий пол в тёмной комнате, а затем отпихиваю спутанные простыни вокруг ног. Моё дыхание рваное, перед глазами все еще мелькают короткие вспышки ночного кошмара.
Ударяясь о стену, дверь открывается, и в комнату просачивается свет. Дэмиан просто стоит и смотрит на меня. Наши глаза встречаются на один напряжённый момент, прежде чем он буднично говорит.
— Я сделаю кофе. Ты, возможно, захочешь спуститься.
Это не вопрос. Я киваю и встаю с пола. Моё тело болит от падения, но я делаю всё возможное, чтобы не позволить боли отразиться на моём лице. Я не смотрю на кровать и проскальзываю мимо мужчины, когда поспешно выхожу из комнаты.
Я едва не сворачиваю в гостиную, когда Дэмиан берёт меня за локоть.
— Кухня тут, — говорит он и легонько тянет, меняя направление моего движения. Но сразу же отпускает. Без крайней необходимости, он никогда не прикасается ко мне, если ему действительно не нужно этого, и я благодарна за это. Дэмиан самый холодный человек на всей планете, но, по какой-то причине, это успокаивает.
Кухонный свет слишком яркий, от чего я останавливаюсь как вкопанная. Моё сердце замирает, прежде чем с трудом продолжает стучать. Я делаю несколько глубоких вдохов, когда Дэмиан проходит мимо меня.
У меня возникает ощущение, будто стены надвигаются на меня.
Хищник одаривает меня мрачным взглядом, прежде чем налить кофе в зелёную кружку. Я смотрю, как он добавляет один сахар и молоко. Я наблюдаю за работой его рук, когда он размешивает напиток, а затем ставит зелёную кружку на стойку.
Мой взгляд следует за ним через всю кухню, когда мужчина ставит молоко обратно в холодильник. Он берёт бутылку воды и откручивает крышку, прислонившись к стойке. Непреднамеренно, его тело излучает комфорт и расслабленность, когда он вытягивает ноги перед собой, скрещивая в лодыжках. Я стою и наблюдаю, как движется его горло, а борода слегка покачивается, когда он делает глоток, затем опускает бутылку воды вниз.
— Твой кофе остывает, Кара, — говорит Дэмиан, выдёргивая меня из ступора.
— У тебя больше нет? — спрашиваю я, мой голос хрипит. Я прочищаю горло и дрожащей рукой убираю немного волос с лица.
Он делает ещё один глоток воды, и не похоже, чтобы он собирается отвечать мне. Медленно, я подхожу к чашке, следя за мужчиной рядом. Я поднимаю кружку и наслаждаюсь теплом, просачивающимся в мои пальцы.
— Я не пью кофе.
Это первая нормальная вещь, которую я узнаю о нём. Он пьёт воду, не кофе.
— Спасибо за кофе, — я сглатываю комок в горле, сделав глоток горячего напитка. — Как ты разузнал обо мне? — спрашиваю я, смотря на карамельную жидкость в моей кружке.
— Твой дядя, — отвечает он. — Он рассказал главное о тебе. Что тебе ещё многое предстоит узнать в свои двадцать пять, я понял из того, как легко они нашли тебя.
Я стреляю в него глазами, и гнев начинает скручиваться спиралью в моём животе.
— Позволь, мне уточнить, — он закручивает бутылку воды и ставит её на стойку.
— Том организовал для тебя новую личность, позволь добавить — дерьмовую, и тебе удавалось прятаться в течение семи лет… а затем ты позволила им просто схватить себя.
Не думаю, что это вопрос. Это не звучит, как один из них, так что я просто смотрю на его грудь. Я пытаюсь вдыхать и выдыхать в тоже время, что и он, но мне нужно больше воздуха, и моё дыхание ускоряется.
— Ты пережила нападение, в котором убили твоих родителей, — его голос предупреждающе опускается, и волоски на моём затылке встают дыбом, — и всё же, ты обнаружила себя, чтобы они схватили тебя?
Я ставлю чашку, прежде чем уроню её, и поворачиваюсь боком, подальше от него. Мой гнев испаряется, потому что он прав.
— Я была неосторожна, — жалко шепчу я. — На один глупый момент я забыла, что мне не позволено иметь нормальную жизнь.
— Тут нет такого понятия, как нормальная, — говорит он ледяным тоном. — Люди как мы, как ты и я, — он небрежно машет между нами, — далеки от нормального. Мы смешиваемся с толпой, прежде чем становимся не более чем тенью. Ты должна заставить людей смотреть в другую сторону.