Я все еще не понимаю ничего из того, что случилось со мной, когда мне было восемнадцать. Нет, вру. Я понимаю боль, потому что это единственное, что было реальным и постоянным.
Я не понимаю, что произошло на лодке или с моими родителями. Я не понимаю, почему я должна была уехать, и почему дядя Том оставил меня.
Я пришла к выводу, что жизнь сложная штука и попытки понять её сведут вас с ума. Жизнь должна быть прожита, каждый новый день просто несет очередные проблемы.
Я живу в США в течение семи лет. Число семь счастливое… Не правда ли? Я больше не могу воспользоваться своим паспортом. Он был действителен только в течение трех месяцев, но этого мне было достаточно, чтобы найти свою первую работу — уборка туалетов на стоянке для грузовиков. Это была дерьмовая работа, вот почему они позволили мне там работать. Дешевая рабочая сила.
Я продолжаю двигаться, как и наставлял дядя Том. Я не остаюсь на одном месте дольше, чем на пару месяцев. Я здесь уже шесть недель и чувствую знакомый зуд, подсказывающий, что пора бежать.
Я не завожу друзей и уж точно не привязываюсь к кому-либо, поэтому мне пришлось оттолкнуть от себя Стивена. Я больше не могла видеться с ним. Если вы испытываете желание с кем-то увидеться, это, как правило, означает неприятности. Когда ты в бегах, нельзя привязываться к другому человеку — иначе он повиснет неподвижным грузом у тебя на шее.
Я подумала, что будет неплохой идеей замутить с ним на одну ночь, увидев, как он проезжал через Скапос. Мужчина приехал только, чтобы поохотиться на оленей, а потом вернуться домой.
У нас был секс, ничего особенного, но это успокоило мою тягу к человеческим прикосновениям.
Но Стивен начал преследовать меня. Я видела, как он ошивался в местном баре, поэтому я перестала туда ходить.
Пора уходить. Я чувствую это нутром.
Натягиваю куртку, которая видела лучшие дни, и убеждаюсь, что нагреватель, который мы держим под прилавком, выключен. Этот магазин уже как ледяная коробка, хотя еще даже не зима.
В то время как мистер Джонсон запирает подсобку, где расположена его мастерская, я быстро достаю мою еду. Вода в чайнике еще теплая, поэтому я просто наливаю ее в чашу с лапшой и жду мистера Джонсона.
Шаркая, он выходит из своей мастерской, и я открываю входную дверь, так чтобы мужчина смог проковылять ко мне. Я не хочу, чтобы он останавливался, потому что тогда мистер Джонсон найдёт для меня кучу работы, которую нужно сделать, и я проторчу здесь ещё как минимум пару часов.
Придерживая дверь ногой, я быстро меняю табличку «открыто» на «закрыто». Когда мы оба выходим из магазина, мистер Джонсон закрывает дверь. Он устало машет мне, прежде чем отвернуться и медленно пойти по тротуару. Полагаю, мне тоже следует идти домой.
Дом.
Такого места для меня не существует. Я переезжаю от одного сомнительного отеля к другому. Это стало моей жизнью с тех пор, как я сбежала из больницы. Я должна была сбежать, но не из-за страха за свою жизнь, а потому что у меня не было никакой возможности оплатить огромный счёт. Я кралась как ночной вор.
Я иду медленно и проверяю, насколько сильно остыл мой обед. Тыкаю палец в чашку и мешаю содержимое до тех пор, пока оно не выглядит достаточно хорошо, чтобы проглотить. Когда вы живёте несколько лет, питаясь лишь чашкой лапшы в обед, вы перестаёте жевать и просто глотаете, так, чтобы масса смогла заполнить ваш рычащий желудок. Сейчас пережёвывание предназначено для тако, или пиццы, или бургеров… тоска.
— Привет, — слышу я, как кто-то произносит приветствие за моей спиной. Я оглядываюсь через плечо и вижу Стивена, бегущего ко мне.
— Ну, это отстой, — бормочу я.
Он догоняет меня и бросается обнимать.
— Куда мы идём?
— Мы? — ох, приятель, у тебя большие надежды. — Мы никуда не пойдём. Я иду домой.
— Я пойду с тобой, — говорит он, слишком радостно, как будто ему повезёт сегодня.
— Я сама дойду, — я сбрасываю его руку с моих плеч и иду быстрее.
— Ох, давай же, детка. Мы хорошо провели время в ту ночь.
Я останавливаюсь как вкопанная и с ненавистью смотрю на него.
— Одну ночь, — я произношу слова по слогам, подняв один палец для акцента. — Это больше не повториться.
Стивен хватает меня за руку, достаточно крепко, и начинает тащить по улице.
— Я сказала — нет, мудак, — огрызаюсь я, пытаясь выдернуть руку. В голове звучат тревожные звоночки, и нервное напряжение захлестывает меня.
Лапша выплёскивается из стаканчика мне на руку.
— Ты пролил мой обед! — кричу я на него.
Мужчину, кажется, не заботит потеря моей еды, и он просто продолжает дёргать мою руку, заставляя меня двигаться быстрее.
Мой желудок падает, и, в первые, я на самом деле начинаю сомневаться в себе. Насколько хорошо я знаю этого парня? Что, если он затащит меня в парк и изнасилует? Дерьмо! Что, если он серийный убийца? Чёрт!
— Хорошо, — говорю я, немного запыхавшись. Моё сердце бешено колотится, когда чувство паники затопляет вены. — Иди вначале в бар, а я подожду тебя. Я просто хочу принять душ после рабочего дня, — мой голос дрожит. Чёрт, он может слышать, что я напугана.
— Ну уж нет, детка. Ты никуда не пойдёшь, — огрызается Стивен.
Он тащит меня через улицу. Я слышу скрип автомобильных шин, и к тому времени мои чувства подталкивают меня к действию, но слишком поздно.
Чужие руки хватают меня сзади, а кусок ткани прижимают к моему лицу.
Холодный страх струится по моему телу, когда я начинаю понимать, что нахожусь в опасности.
Испуганный крик вырывается из моего горла, когда меня бросают на твёрдую металлическую поверхность, а затем на мягкое сидение автомобиля. Я слышу, как хлопает дверь, и непреодолимое чувство опасности затопляет меня.
Я успеваю отвернуть лицо от тошнотворно пахнущей ткани.
— Отпусти меня! — кричу я, в то время как пинаю и бью всё, что мне попадается.
Я пытаюсь оттолкнуться и подняться, но меня толкают обратно вниз.
— Давай, давай, давай, — вопит Стивен. — У нас есть посылка.
Что-то жёсткое ударяет меня по голове, а затем я чувствую укол в правое плечо. Я стараюсь вырваться, но слишком поздно.
Весь мой мир качается и вращается.
Глава 2
Кара
Когда открываю глаза, мир кажется размытым. Сначала я думаю, что всё ещё сплю или что нахожусь под водой, но затем чувствую сладость на языке. Я всегда ощущаю металлический привкус крови во сне, но это не он. Этот тошнотворно приторный.
Мои веки тяжёлые, и я с трудом приоткрываю их, щурясь вокруг. Темно. Всё, что я слышу, — это глухой звук, похожий на хлопок. Пока пытаюсь сесть, я жду, что мои глаза приспособятся, но ничего не выходит. Дерьмо! Здесь действительно очень темно, как будто я упала в кастрюлю с чернилами.
— Эй? — я шепчу, потому что слишком напугана, чтобы говорить громко. Никакого ответа, только суровое эхо моего жалкого испуганного голоса.
Я медленно встаю, тщательно проверяя пол под ногами, снова раздаётся глухой звук. Должно быть, я стою на каком-то металлическом листе… я так думаю.
Автоматически вытягиваю руки, боясь во что-нибудь врезаться. Как будто равновесие просто покинуло меня, и а охвативший меня страх полностью отключил мои чувства.
Я слишком напугана, чтобы двигаться, но знаю, что не могу просто стоять тут. Всё мое тело начинает дрожать, как будто оно только сейчас осознаёт, что оказалось в громадном количестве дерьма.
«Давай, Кара», — я пытаюсь внести немного мужества в свои испуганные мысли. — «Найди выход. Тебе просто нужно найти выход. Сохраняй спокойствие и не теряй его».
Я делаю маленькие шажки вперёд, мои руки ужасно трясутся. Когда я врезаюсь в твёрдую стену, моё дыхание превращается в быстрые прерывистые вдохи ужаса: «Нет! Чёрт, где я?»