Я любила это место за то, что тут меня абсолютно ничего не беспокоило.
Я не вытирала рот салфеткой, даже когда чувствовала, что на губах повис кусочек еды, не утруждалась краситься, приходя сюда, я даже особо не контролировала то, что говорю.
Я была тут самой собой.
Хотя уже совсем не узнавала себя прежнюю.
Я видела себя без макияжа, каблуков и бюстгальтера без бретелек и осознавала, что работа явно изменила меня в лучшую сторону.
— Вы сегодня быстро пьете, — сказал бармен, наполняя мой опустевший стакан новой порцией пива.
— Это все соленый попкорн, — произнесла я, — с ним пиво идет на ура.
Правда заключалась в том, что я просто хотела забыться и отдохнуть.
Вместо того чтобы ответить мне, бармен переместился к парню, который только что приземлился рядом со мной.
— Что я могу вам предложить? — поинтересовался он у моего соседа.
Он заказал пиво, название которого я слышала впервые, но это было неудивительно, потому что я пила этот напиток только тогда, когда была здесь. Нам было не разрешено пить такое, когда мы были на работе. Мина утверждала, что пить пиво на людях — это верх безвкусицы. Мужчины, которых мы обрабатывали, предпочитали девушек, потягивающих вино и ликеры.
Было так много правил.
— Попкорн? — предложил бармен моему соседу.
Я почувствовала на себе взгляд, и это был не бармен. Медленно обернулась к моему соседу и встретилась с парой невероятно темных глаз, настолько, что в них невозможно было разглядеть зрачков.
— Попкорн хорош? — поинтересовался он.
Зрачков все еще не было видно. Только темнота.
Его голос. Я никогда не слышала ничего подобного. Он был глубокий, властный и густой.
Я заставила себя отвести взгляд на корзину с попкорном перед собой.
— С ним все в порядке.
— Пожалуй, я пропущу попкорн, — произнес обладатель темных глаз.
— Она предпочитает бургеры, — добавил бармен. — Может тоже попробуете?
Темноглазому понадобилось несколько секунд на раздумья.
— Только сделайте его поострее и принесите с картошкой фри.
— Будет сделано, — ответил бармен.
Он отправился на кухню, оставив нас наедине.
Мина установила на наших телефонах приложение, отслеживающее наше местоположение. Это было сделано в целях нашей безопасности, пока мы работали. Но в те ночи, когда я приходила сюда, мне не требовалась защита и я не желала, чтобы она знала, мое местонахождение. Поэтому оставляла мобильник дома на тумбочке, чтобы Мина считала, что я отсыпаюсь дома. Так как у меня не было телефона, чтобы порыться в нем, мне не оставалось ничего, кроме как слушать дыхание моего темноглазого соседа.
Оно не было громким. И он молчал, как и я. Но этого было достаточно, чтобы ощущать его присутствие рядом. От такой близости во мне что-то екнуло. Меня тянуло взглянуть на него. Что-то необъяснимое заставило меня повернуть голову в его сторону.
Я была слегка удивлена, что он не сидит в своем телефоне и даже не уставился в телевизор, висящий над баром. Вместо этого он взял газету, которой, как я думала, бармен прихлопывал мух, и внимательно изучал первую полосу.
Так как я уловила момент, когда он был отвлечен от меня, я воспользовалась этим, чтобы рассмотреть незнакомца. У него были длинные темно-каштановые волосы, которые спускались чуть ниже плеч, и несколько татуировок. На костяшках его пальцев были набиты буквы, но я не могла прочесть, так как его пальцы были согнуты. На его запястьях были какие-то рисунки, но я не могла рассмотреть большего, потому что длинные рукава скрывали это.
— Хочешь почитать спортивную колонку? Просто мне это не интересно.
Мне хотелось рассмеяться, в первую очередь от осознания того, что он видел, как я его рассматриваю, а во-вторых, потому что прекрасно знала, что его не волнуют спортивные сводки. Он весь был пропитан рок-н-роллом, поэтому невозможно было представить его, яростно обсуждающим футбольный матч за барбекю на заднем дворе.
— Нет, спасибо, — ответила я. — Мне это тоже не интересно.
Я все еще не могла рассмотреть его зрачки. Поэтому не могла с точностью понять, куда он смотрит, хотя подсознательно понимала, что на меня.
И это волновало меня сильнее, чем должно было.
Это заводило меня. Но в то же самое время пробуждало во мне чувство тревоги.
— Тогда какая рубрика тебе интересна?
Я открыла рот, но с трудом могла выдавить из себя слова, потому что мне становилось трудно дышать.