Я хотел, чтобы она кричала.
С одним пальцем в ее анусе и двумя в ее киске, я все ритмичнее работал своей рукой.
Ее голос становился все громче, как я и жаждал.
Я еще раз прикусил ее клитор, крепко сжимая его губами, прежде чем снова провести по нему языком.
— Боже, твоя борода, — простонала она. — Ее прикосновение к моей киске чертовски приятно.
Ее тело напряглось еще сильнее, бедра теперь неистово раскачивались, и я знал, что она уже в шаге от оргазма. Я увеличивал скорость, не сводя своих глаз с ее пупка.
— Это кайф, — снова простонала Лейла. — Не останавливайся, Бородач.
Затем она запустила свои пальцы в волосы стриптизерши.
— Укуси меня сильнее, малышка.
Я наблюдал за тем, как стриптизерша пустила в ход зубы, и я сделал тоже самое с клитором Лейлы. Я чередовал покусывание с посасыванием, делая и то и другое с рвением, смешивая ощущения. У меня не оставалось сомнений, что это доставляет ей удовольствие, когда она начала буквально насиловать мою руку, принимая мои пальцы на всю длину, позволяя им выходить и снова вторгаться внутрь ее.
А потом это свершилось.
Ее накрыло не только волной оргазма, который я мог наблюдать.
Но и волной крика.
О, этот крик.
Это было просто чертовски восхитительно.
Так же восхитительно, как соки, которые вытекали из нее, и ее агония от удовольствия.
Она медленно осела, и буря внутри нее наконец-то утихла, а ее голос стал шепотом. Тогда я все-таки оторвался от нее, а стриптизерша выпустила изо рта ее сосок.
Обе девушки бросили взгляд на меня, и, очевидно, что Лейла была более удовлетворена, нежели ее подруга.
— Я хочу тебя, — произнесла стриптизерша. — В свою задницу.
— М-м-м, — простонала Лейла.
— А где ты хочешь ощущать меня, Лейла?
Казалось, что она слегка призадумалась над ответом. Затем она провела пальчиком по своей киске и поднесла его к моим губам, чтобы я обсосал его.
— Здесь. У моей киски.
Я взял ее палец в рот, обсасывая его, чтобы убедиться, что съел все до последней капли.
Когда отстранился, стриптизерша приблизилась ко мне, дразня меня языком.
— Дай мне попробовать ее.
Я наклонился к ней, и она провела языком по моей бороде, а затем облизала губы. Это было адски горячо.
— Я хочу тебя, — простонала она. — Заставь меня кончить, малыш.
Я бросил взгляд на ее приоткрытые губы и тут же представил, как они смыкаются на моем члене. Затем я посмотрел на Лейлу и нарисовал в голове ту же самую картинку с ее ртом.
Господи, сколько же тут возможностей.
Глава 21
Тайлер
Четыре года и шесть месяцев назад
Дже все еще сидел слишком близко, всего в нескольких сантиметрах, и пристально смотрел на меня. Ему хотелось знать причину моей панической атаки. Я не могла рассказать ему и уж точно не имела возможности упомянуть про «Ачурди».
Я совсем не знала этого парня. Мне была неизвестна его фамилия. Я не знала ничего, кроме того, что он любит мясо с кровью, острый сыр и те же специи, что и я. И знала, что его дом был гораздо лучше, чем я могла ожидать от мужского жилища.
Но, несмотря на это, его рука по-прежнему была на моей щеке, а большой палец скользил по моим губам, а еще я не хотела, чтобы прикосновения незнакомца прекратились. Было что-то такое в грубости и тепле его пальцев, что придавало мне ощущение спокойствия. Насыщение. А точнее, предвкушение. И я думала о том, каково это — ощущать его прикосновения на своем теле.
Мне так хотелось, чтобы он убедил меня, что у меня есть выбор.
Я желала, чтобы это смог сделать хоть кто-нибудь.
Но никто не мог.
— Тайлер, ты в панике, потому что думаешь, что не можешь доверять мне. Но ты можешь. Клянусь тебе.
Я замотала головой, и его пальцы соскользнули с моего лица. Я тут же пожалела о том, что сделала это.
— Ты не доверяешь мне, — заключил он.
Я ждала, когда он вновь коснется моего лица. Но он не сделал этого.
— Не важно, доверяю я тебе или нет. Я не могу тебе ничего рассказать. Я даже не могу находиться здесь сейчас. И по факту меня здесь нет. Я...
Должно быть, он решил, что у меня не все в порядке с головой. Сначала я не могла решить, могу ли пойти с ним, потом меня охватила паника у него на диване, и я потеряла дар речи. Теперь мои слова вовсе казались ему бессмысленными. Но то, что я сказала, имело смысл для меня, потому что если я говорю себе, что меня здесь нет, это делает мое состояние более-менее сносным. Если бы я еще смогла убедить себя, что никогда не видела его сексуального лица, никогда не ощущала его животной силы, никогда не чувствовала дрожь в своем теле, вызванную его присутствием, я могла бы просто сделать вид, что этой ночи вообще никогда не было.