Еще больше стемнело. Вода за бетоном парапета маслянисто переливалась, разчерченная перепонками огней с другого берега и с проходящих катеров на частые радиальные сектора... Девушка, облокотившись на парапет, нагнулась вниз к воде... белые брючки сильно обтянули круглый задик... оглянулась внезапно, видимо, почувствовав взгляд, но поклонника не обнаружила.
Я доел сочное мягкое мясо и, посмотрев в сторону азейбарджанцев, тут же устремивших взоры ко мне, сдержанно кивнул, мол, хорошо, доволен. Те расплылись усатыми улыбками, словно глянцевые коты. Из киоска, где продавались напитки и сигареты (киоск тоже принадлежал азейбарджанцам) густо, сладко растекалась южная музыка, и в тон, так же невыносимо страстно, непонятно и жалобно чужой певец страдал о чем-то, ясно о чем.
Я взглянул на часы. Почти девять. Надо было съездить в гостиницу. Я встал сел в машину, закурил и, заведя мотор, рванул с места так, что завизжали шины.
Район набережной, где расмещалась гостиница с пышным провинциальным названием "Савойя" (все названия, дублирующие атрибуты дальнего, призрачного, недоступного мира - провинциальны, что там ни говори), находился в так называемом старом городе. Районы эти в иное, доброе социалистическое время были, естественно, забыты властями, регулярно косметически реставрировались, но за подкрашенным фасадом имели древнюю, гнилую, рассыпающуюся подоплеку. Все средства, естесственно, уходили на строительство спальных микрорайонов, по-хрущевски расползающихся к светлому будущему. Однако, даже отсутствие средств и внимания руководителя города не разрушило вконец древнее покрытие древнего центра: кое-что латалось жителями и работниками предприятий, а по большому счету спасало качество старых построек, - в цемент, что-ли, они там добавляли для прочности - не иначе. Так что до счастливых перестроечных времен сохнанилось несколько классических образцов позднецарского архитектурного искусства, радующие глаз заезжего знатока пышным хаосом собирательной любительской смеси. Вот и гостиница "Савойя", бережно отреставрированная, доведенная до блеска современными строительными методами, являла восхищенным зрителям фасад, украшенный балюстрадами, фризами, пилястрами и орнаментами, берущими начало из готики, ренесанса, барроко (ничего не забыто? - подумал я, оглядывая ярко освещенный лик одного из самых привлекательных зданий города), из всего, давно уже почившего великолепия старины.
Дома вокруг, конечно, не столь великолепные, превратили в магазины, салоны, рестораны, бары и забегаловки. Здесь был даже каким-то чудом сохраненный кинотеатр, правда, делящий здание с баней, предлагавшей все виды услуг; и оба до сегодняшего вечера принадлежали одному хозяину - семье Самсоновых. А теперь, естесственно, по наследству должны были перейти к Аркадию. Тем более, что часть акций была оставлена Князем себе с самого начала.
В общем, район был хороший, последние годы вполне респектабельный и по вечерам здесь изыскано проплывали великолепные иномарки, прогуливались, а то и просто стояли в определенных местах ярко одетые молодые женщины и девочки - приезжие, большей частью. Время от времени их обходили крупные, быстрые парни с обязательно стриженными затылками; парни, прикрывая огоньки зажигалок, поднесенные к сигаретам, бегающими глазами из под руки косились по сторонам; патрульные милицейские машины проезжали изредка по долгу службы и из окон смотрели с каменными лицами и пристальным взглядом знакомый милиционер; сновали наркоманы и торговцы наркотиками; и уж совсем рядом, по недосмотру, оставались жить в ближайших домах те, кто каждый день ходил на работу. Но последние из дома уходили рано, и приходили рано, когда улицы и тротуары безлюдны, а завсегдатаи ещё спят.
Я припарковал свой "Форд" на противоположной от гостиницы стороне улицы, возле парикмахерской, превращенной в Салон красоты, - стрижка, макияж, маникюр и педикюр, - вышел и запер машину, предварительно включив сигнализацию; мало ли гастролеров и отморозков может занести сюда ветер наших перемен. Швейцар почтительно придержал тяжелую дверь. Швейцар то ли знал меня в лицо, то ли просто был вышколен; я усмехнулся: почему бы и нет, Константин Самсонов умел работать с подчиненными... но как же быстро люди после смерти уходят в прошлое!
В холле людей немного: кто-то смотрит телевизор, два человека толстый мужчина в шортах и такая же супруга - стояли у окошка обмена валют. За стойкой администртора сидела симпатичная мордашка; брюнетка заметила мою мгновенную заминку у входа, сама успела меня рассмотреть, явствено подтянулась и заблестела загоревшимися, словно от лазерной подсветки глазками.
- Снять номер хотите? - солидно, мягко пророкотал за спиной голос швейцара. - Вот сюда, к администратору, пожалуйста.
"Наверное, ещё не знают о смерти хозяина, - злорадно подумал я. - А ну как сейчас скажу, то-то забгают, как подвальные крысы."
Впрочем, администратор был симпатичный.
Я подошел к стойке, девушка подняла на меня только что скромно спрятанные глазки.
- Что вам угодно? - спросила тут же она и взмахнула длинными черными ресницами.
- Мне было бы угодно отправиться с вами на Ривьеру, или на Капри, крошка, а я вынужден искать тех, кто дежурил здесь вчера ночью.
- Значит, на Капри и на Ривьеру мы не поедем? - с лукавым разочарованием сникла она. - Очень жаль, я бы согласилась ехать с таким мужчиной.
- Вопрос не закрыт, мы, надеюсь, обсудим ещё мое предложение?
- Может сегодня? Я как раз скоро заканчиваю дежурство. Сменщица опаздывает, - и она одарила меня взглядом, который, конечно же, мог превратить в воск и не такое от природы мягкое сердце, как у меня.
- А вы что, из милиции? - вдруг догадалась она. Надо сказать, что, довольно, не сразу. Впрочем, у меня при виде такой красотки мысли тоже забегали по иным, отнюдь не будничным тропкам.