- Нет, я я. Может слышали такое имя. Меня ещё зовут Оборотнем. Это тоже я.
- Оборотень! - она была поражена. - Так вот вы какой? Вот бы не подумала?
- А что ты думала, киска? - поинтересовался я, уже вовлеченный в игру.
- Я представляла вас этаким мафиози в черном костюме... нет, в малиновом пиджаке и всего в пистолетах. Еще парочку растопыренных телохранителей, вроде нашего Ивана Силантьевича.
Девушка отвечала бойко, раскраснелась, забыла уже, видно, о том, что она на работе. А главное, что отметил сразу я, и что особенно понравилось, она как-то растерялась, хоть и старалась не показать виду, когда я назвал известную всему городу кличку (зачем? поразить захотел?.. или она так мне понравилась?). А девушка, конечно же, была поражена неожиданным знакомством с известным городским авторитетом, и тем более, что флиртовать начала не с ним, а с понравившимся ей, просто, даже бедно одетым молодым мужчиной. Так или иначе, чувствовать эту её растерянность было мне приятно, сразу расположило меня к ней, и я решился.
- Как тебя зовут, киска?
- Катя, - ответила он и тут же. - Можно, Катенька.
- Катенька, Катюша!.. - сказал я, глядя в её долгие, темно-карие, бойкие глаза, прикрытые черными бархатными ресницами и прикидывая уже, как совместить приятное с полезным...
- Анюта! - сердито, но изо всех сил стараясь погасить досаду улыбкой, крикнула она сейчас только вошедшей в гостиничный холл девушке. - Ты опять опаздываешь!
Та подошла - высокая блондинка с черными бровями и отрастающими темными прядями у корней волос, - легкомысленно сказала, разглядывая меня, словно жеребца на ярмарке.
- Да ладно тебе, будто сама всегда вовремя. А это кто? - бесцеремнно кивнула на меня.
- Анюта!
- Ну что Анюта, всю жизнь Анюта. Уже, значит, глаз положила? Или это твой?
- Анюта! - не зная что сказать, Катя покраснела от возмущения.
- Ее, её, - подтвердил, ухмыляясь, я. Меня позабавила сытая фамильярность Катиной сменщицы. - Ну, теперь ты свободна? - спросил Катю, и она обрадованно кивнула.
- Да, сейчас. Минутку, только переоденусь, - вскочила она.
Катя была в синем фирменном платьице и белом фартуке, с карманом на лоне.
- Могла бы и не переодеваться, - продолжал посмеиваться я. - Тебе идет быть школьницей.
- Подожди! - вспомнил он, когда Катя уже убегала. - Я сначала пройду в номер, который записан у вас за Куницыным младшим. Ты в курсе ночных событий? Ну, когда на него напали?
- Конечно, я же дежурила, - подтвердила она. - Прямо сейчас хотите? Я провожу.
- Вот, вот. Слушай, я ведь тоже там был, что-то я тебя не видел. Хотя ладно. Я в номере немного осмотрюсь, а ты пока переоденешься.
Лифт поднял нас на четвертый этаж и, хоть были мы одни, Катя тесно и соблазнительно прижималась ко мне, и эта её милая развязность была в удивительном противоречии с временами стыдливо мерцающими ресницами.
В номереян сразу забыл о девушке, едва она, подведя к двери, торопливо упорхнула, словно боясь, что я уйду не дождавшись её.
В спальне, куда я направился прежде всего, я быстро нашел пулевые отверствия в матрасе. Белье успели заменить, и я представил себе реакцию горничных, обнаруживших семь аккуратных дырочек, которые можно было бы зачесть в счет моли, если бы белье изготавливалось из шерсти.
Оперативники, особенно не церемонясь, расширили входные отверствия пуль, просто разорвав полосатую ткань и вату. Следы от пуль позволили мне сделать вывод, что в парня стреляли наверняка. . Ну и ладно.
До прихода Кати я изучил обстановку, стены и пол, но ничего, что могло бы меня заинтересовать не нашел.
В номер вспорхнула преображенная Катя, радостно потянувшаяся мне, но остановилась в метре, начав поправлять прическу, которая, конечно же, была в порядке. На Кате было что-то надето... ну, юбка, кофточка, однако, текстильная промышленность не очень-то выиграла на ней, поэтому, когда Катенька поправляла свои вьющиеся локоны, содержимое её где-то прятавшегося бюстгалтера едва не вывалилось к ногам моим. Содержимое оказалось округлым, соблазнительным и загорелым, из чего можно было заключить, что владелица сего великолепия загорала, вероятно, в туземной наготе. Я тут же спросил её об этом и получил подтверждение.
- Вы можете составить мне компанию.
- Не премину воспользоваться предложением, крошка.
Особенно не церемонясь, я использовал усвоенный уже двано бесцеремонный тон с теми женщинами всех возрастов и положения, которые тучей, подобно ночным бабочкам натурального происхождения, с некоторых пор порхали вокруг меня, притягиваемые светлой аурой моей мужественной безжалостности. Женщины, как я давно понял, обожают убийц, слабы и беспомощны перед ними, а ежели и существуют такие, что держаться от оного мужественного отряда подальше, так и я не знаю об их существовании. А вообще, мысли подобного рода меня не волнуют, особенно сейчас, когда я с удовольстием рассматривал уже уверившуюся в себе Катеньку.
Катя между тем порылась в сумочке, достала коричневую сигарету и сунула себе в ротик.
- У вас есть зажигалка?
- Разумеется... - я протянул ей протестующий огонек и отметил, как, словно при поцелуе, сложились её пухлые губки. Она прикурила, улыбнулась и вдруг, совсем осмелев, решилась: выпустила мне в глаза струйку дыма, чем заставила развеселиться. Мне было забавно видеть её попытку сразу выглядеть подругой крутого мафиози. И было её немного жаль.
- Слушай, бутончик! - скаазл я. - Прежде чем мы отсюда двинем, возьми-ка адреса всех, кто дежурил из персонала той ночью.
- У меня телефоны записаны.
- И телефоны и адреса.
- Ладно. Нас всего-то трое было.
- Трое?
- Ну да: я, Иван Силантьевич и Сошкин-Мошкин-Кошкин.
- Что за Сошкин-Кошкин?
- Это мы, девочки, его так за глаза называем. Нашего администратора. Сошкин Володя. Занудистый и противный, вечно предирается, чего-то ему все время надо. Вот мы его зовем между собой Сошкин-Мошкин-Кошкин.
- Чего он хочет, я чувствую: работать в таком цветнике!..
- Хотят все много, получают немного, - сказала она, томно уронив ресницы и вновь окутав меня облаком дыма.
Я вновь засмеялся и в свою очередь закурил.
- Пошли, - сказал я. - Здесь мне уже делать нечего.
- Нашел что-нибудь интересное?
- Что-нибудь. Любопытной Варваре что?... - ухмыльнулся я. - Нос оторвали.