Я быстро обыскал лежащего. Тот же набор, что и у первого. Только граната одна. Стоны и хрипы услились и действовали на нервы. Вернулся к уцелевшему.
Оба противника были опытные и решительные люди, если судить по быстроте реакции первого (ну, не повезло, бывает) и способности просчитать возможное будущее у второго; мне достаточно было предупредить, что я будет отстреливать по очереди коленные чашечки и локтевые суставы кааждый раз, когда мой вопрос останется без ответа, или когда ответ покажется недостаточно удовлетворительным, как пленный тут же заговорил. В словах моих он не усомнился ни на секунду.
И как же раздражали стоны умирающего!
Не известно, эти ли стоны, мои ли решительные действия, но язык второго развязался. Как и предполагалось, непосредственно командовал людьми майор Вараскин. Под его началом находилось сейчас до тридцати челвек, спешно собранных в усадьбе после прибытия вчера генерала Романова. Задача была поставлена следующая: очистить город Лермонтов от бандформирований, предводительствуемых местным авторитетом Быковым Сергеем Владимировичем по кличке Оборотень, чрезвычайно опасным преступником, убийцей и насильником. Я выслушал, но то, что меня выставляют насильником, задело. Кого он насиловал? Впрочем, и здесь пропаганда, как в войне НАТО с Югославией каждый старается очернить своего противника.
Сами насильники!
Раненый продолжал стонать, временами громко. Раздраженный, я сделал шаг к нему, приставил к виску дуло пистолета и выстрелил.
Чтобы не мучился.
Вернулся к "языку". Тот, видимо, пораженный моей решительностью, стал отвечать ещё торопливее.
- Где хозяйка дома? Где молодой наследник Куницын?
У меня странно сжалось все внутри, когда задавал этот вопрос. По сути, эти двое оставались единственной ниточкой, что ещё сдерживало во мне вполне человеческие чувства. Хотя бы простой приязни, может сильнее... Все остальное во мне давно... с момента, как вошел в свою квартиру и увидел устремленный на себя застывший взгляд Кати... оказалось заполненным черной ненавистью, неистрибимой жгучей злобой - я боялся, что не выдержу, выплеснусь во все разрушающем всплеске ненависти. Но мужчина ответил, что с этими двумя все в порядке. Никто их трогать не собирался. Их заперли в комнатах хозяйки, оставив Княжеский замок в полное распоряжение командированных сюда бойцов. Зачем приехал генерал-майор Романов, пленник не знал. Видимо, осуществляет общее руководство. Судя по концентрации сил здесь, и концентрации сил противника в самом городе дела тут завертелись нешуточные. На счет подкреплений из Москвы он ничего не слышал. Это вряд ли. Сил вполне достаточно. Двадцать-тридцать профессионалов могут справиться с любой задачей. Тем более, что противостоят им, как обычно, наглые дилетанты. Последнее мужик сообщил с нескрываемой гордостью, и я ухмыльнулся. Посмотрим.
Пока я задавал свои вопросы и слушал ответы на них, пленный стал медленно, почти незаметно заводить правую руку за спину. Быть может, он надеялся, что я не замечу этого из-за темноты, а ещё потому, что перемещал руку сантиметр за сантиметром. Может это и было незаметно, но участившиеся зарницы, время от времени освещавшие все здесь мгновенными вспышками холодного электрического света, оставляли в глазах долго не исчезающий контур, стоявшего передо мной тела. И этот контур с каждой новой вспышкой чуть-чуть изменял положение руки.
Я подумал, что парень возможно и не стал бы думать о сопротивлении, но, видно, на него повлияла смерть товарища. Мужик подумал, что его тоже не оставят в живых. Мысль была разумная, глупо оставлять в тылу пленного, который может освободиться и поднять тревогу. Но что делать с этим, я ещё не решил, поэтому с любопытством наблюдал за развитием событий. Пусть идет так, как идет.
Вдруг парень резко дернулся, взмах его правой руки совпал с очередной небесной вспышкой, отразившейся на полированном клинке, занесенном для удара... Я выстрелил два раза, как обычно. Уже прыгнувший на меня мужчина был убит на лету. Его пробитая голова ткнулась мне в ноги, испачкав брюки кровью и ошметками мозга.
Постоял несколько мгновений с закрытыми глазами. Все происходящее неуклонно подталкивало меня к бездне, за которой мутно и тяжко вздымается волны крови и смерти. Я чувтвовал, что готов поддаться опьянению мести, опьянению вольных инстинктов. Я чувстовал, как это было бы приятно. А следящая за мной Катя, улыбалась мне и подбадривала: ей тоже нравилось кровавая тризна по себе.
ГЛАВА 36
ВОЙНА
Собрав все запасные обоймы и гранаты, я быстро двинулся к дому. Вряд ли, подумал я, здесь расставляют охрану на каждом шагу. Двоих, которых я убрал, по идее, вполне достаточно. Но когда впереди лесной мрак стал уступать искусственному свету, навстречу мне вдруг выскочили две овчарки: сама лохматая Марфа и обычно сопровождавший её кобель Шамиль. Марфа и Шамиль узнали меня, только поэтому не кинулись сразу, как это произошло бы с совершенно незнакомым человеком. Глухо рыча, собаки с двух сторон окружали меня, давая всем видом понять, что лучше ему не двигаться.
- Это же я, Марфа, - льстиво сказал я, но в ответ услышал все более угрожающее рычание.
Пришлось двумя выстрелами уложить обоих сторожей, как мне ни жалко было. Марфа ему всегда нравилась, и приезжая сюда, я не забывал захватить с собой для неё какое-нибудь лакомство, которое, после разрешения Щербакова, охотно съедалось. Хорошая была собака, думал я, уже начиная спешить.
Наконец свет впереди уплотнился, деревья отступили, уступив место подстриженному кустарнику и полянам, окружающим замок - Куницынское имение сияющие изнутри и подсвеченное снаружи всеми имеющимися прожекторами предстало впереди, словно настоящий Княжеский замок. А немного в стороне, на поляне для гольфа, где в гольф так и не играли, перепахав травку, стояли несколько джипов и грузовик военного образца с кунгом.
Прячась от возможного обзора со стороны здания усадьбы, я приблизился к машине. Некоторое время изучал местность. Вокруг дома прохаживался часовой. С его позиции, удаленной метров на сто, были видны двигавшиеся пары часовых. Интервалы были расчитаны таким образом, чтобы пара все время находилась в поле зрения ни одной, так другой группы. "Опасаются, удовлетворенно подумал я. - Правильно делают." Во мне снова шевельнулось дикое предчувствие, ощущение: не ты, так тебя - третьего не дано! Вокруг машин тоже прохаживался часовой. Но один. Он курил, пряча огонек в кулак от дождя. В этот момент я задел затылком ветку дерева, под которой стоял, и за ворот хлынула вода, скопившаяся на листьях. Черт побери! Хоодно! В джипах людей не было, а вот в кунге грузовика горел свет, просаыивавшийся сквозь щели неплотно прикрытой двери. Я спрятал пистолет, не желая пока здесь стрелять. Хлопок выстрела на близком расстоянии хорошо слышен, лучше было все делать совершенно бесшумно.