— Я не сдвинусь ни на сантиметр, пока ты не скажешь мне, в чем дело, — твердо заявила Морана, стоя перед зданием и наблюдая, как Джексон снова выглядывал из-за двери.
— Черт побери, Морана! — Джексон впервые громко выругался, в его тоне слышалось заметно волнение. — Она не войдет!
Морана замерла, услышав, как Джексон крикнул кому-то позади него, и уверенность в его втором предательстве поселилась в ее животе. Чертов мудак! Он устроил ей ловушку.
Не дожидаясь ни секунды, она присела на землю за обломками и вытащила пистолет из-за пояса. Подготовив его, выпрямив руки, она приготовилась прицелиться и выстрелить в самую цель. Ее сердце колотилось в груди, дыхание было затруднительным, поскольку адреналин хлынул через кровоток. Все, кроме звука ее собственного дыхания, было слишком тихим. Кроме орлов. Они продолжали издавать собственные звуки прямо над ее головой в небе, окружая здание, которое пахло смертью.
Ей пришлось вернуться к своей машине.
Взглянув на ворота, она примерила расстояние между кучей обломков и поняла, что это находилось в нескольких сотнях футов от нее. Черт. Она не могла бежать по открытому пространству, не будучи застреленной, если кто-то уже целился в нее.
Думай. Она должна думать.
— Морана!
Она осталась, слушая, как Джексон выкрикивает ее имя, его голос доносился со стороны здания.
— Мы не причиним тебе вреда! Мы просто хотим поговорить!
Да, и она была дядей обезьяны.
Она стиснула зубы, ее наполнял гнев, желание ударить его зубами достаточно сильно, чтобы он истек кровью. О, как бы ей хотелось его ударить.
— Я знаю, что ты любишь играть в игры, малышка, но это не игра!
Она ненавидела, абсолютно ненавидела, когда он называл ее «малышкой». Это заставило ее почувствовать себя одной из тех шлюх, которые окружали мужчин в их мире. Ей следовало сбить его с ног.
— Слушай, я знаю, — продолжал говорить Джексон, его голос постепенно приближался к тому месту, где она пряталась. — Я знаю, что ты ненавидишь меня за то, что я украл коды, но из-за денег, малышка. Ты мне нравишься. Мы можем помочь тебе, если ты поможешь нам.
Он под кайфом?
Она сильнее сжала пистолет.
Раздался выстрел. Орлы обезумели.
Морана вздрогнула от шума, ее взгляд скользнул вверх, чтобы увидеть орлов, беспорядочно летящих в хаосе, совершенно обезумевших, и почувствовала, как ее сердце билось вместе с их крыльями. Она ждала, пока Джексон снова заговорит, но он этого не сделал. Ужас в ее животе сжался.
— Я предпочитаю тебя, блондинкой.
У нее перехватило дыхание от голоса, доносившегося из-за ее спины. Голос, который она не могла забыть неделю. Голос, который прошептал ей в кожу способы убийства, как ласку любовника. Голос крепкого виски и греха.
Она подняла взгляд, ее глаза оказались на одном уровне с дулом глока, направленным прямо ей в голову. Она медленно позволила своему взгляду переместиться вверх к уверенным, твердым пальцам, вверх по предплечьям, обнаженными под сложенными рукавами черной рубашки, скованными мускулами, вверх по плечам, которые, как она знала, обладали силой, чтобы прижать ее бесполезную к стене, вверх по щетине, квадратной челюсти и, наконец, по глазам. Его голубые, голубые глаза.
Это была всего лишь секунда наблюдений, секунда женской признательности, прежде чем она позволила себе вспомнить, кем он являлся.
И взмахнул рукой, она направила пистолет прямо ему в сердце, а его собственный, в ее голову, в безмолвном противостоянии.
Встав, ее глаза не отрывались от его, ее рука не дрогнула в хватке, Морана склонила голову.
— Я предпочитаю, чтобы ты ушел.
Его лицо сохранило стоическое выражение, глаза слегка сузились. Они стояли молча несколько минут, просто направив друг на друга пистолеты, и Морана сообразила, что это бессмысленно. Она знала, что он не собирается ее убивать. На прошлой неделе у него было достаточно возможностей, но он не убил ее. Больше он этого не сделает.
— Мы оба знаем, что ты выстрелишь в меня, так что давай уберем оружие, ладно? — предложила она разговорчиво, ни разу не моргнув, давая ему возможность.
Его губы скривились, но веселье не достигло глаз. Он поднял руку, отводя ее назад, размахивая белым флагом, и она уронила свою, удерживая его в поле зрения. В тот момент, когда ее пистолет опустился, он вошел в ее личное пространство, поместив свой пистолет прямо между ее грудей,
его лицо находилось в нескольких сантиметров от ее собственного, запах его пота и одеколона смешался в воздухе вокруг нее, каждая синяя капля в его глазах как-то выделялись даже во тьме,
опустившейся вокруг них.
Он медленно наклонился, говоря мягко, его глаза были твердыми, не отрываясь от ее, слова заставили ее дыхание немного сбиться в ее груди.
— На твоем теле есть места, которые я знаю, — сказал он, обвив свободной рукой ее шею, его хватка была сильной, почти на грани угрозы, а пистолет оставался прямо над ее колотящимся сердцем. — Места, которые ты не знаешь. Места, в которые я могу пустить пулю и причинить боль, но при этом ты не умрешь.
Он наклонился еще ближе, его шепот казался призрачным на ее коже, когда ее шея вытянулась, чтобы их взгляды встретились. Его рука обнимала ее за затылок, его рост возвышался над ней, глаза никогда не отрывались от нее.
— Смерть — не главное блюдо, милая. Это десерт. — его глаза ожесточились еще больше, тон был холодным, пальцы сомкнулись на ее шее в знак предупреждения. — Никогда не совершай ошибку, думая, что ты меня знаешь. Это может оказаться твоим последним.
Ее сердце билось в груди, как дикое животное, спасающееся бегством. Несмотря на то, что ее грудь вздымалась от чего-то, на что она так не хотела смотреть, Морана стиснула зубы от явной дерзости этого мужчины, его явного высокомерия. Почему все мужчины вокруг нее вели себя как номинанты на «Мудак года»?
Напрягая спину, она махнула рукой, прежде чем успела остановить это, ее нога зацепилась за его колено, классическая тренировка самообороны на мгновение захватила ее чувства. Она дернула ногой так же, как она толкнула его вес своей рукой, сбив его с ног на твердую землю, и ее торжество вспыхнуло при виде краткого удивления на его лице. В мгновение ока он снова встал на ноги и совершил гибкое движение, которое вызвало бы благоговение у нее, будь он кем-то другим. Но она еще не закончила.
На этот раз Морана вошла в его личное пространство, ее палец коснулся его твердой груди под черной рубашкой с открытым воротом, ударив его один раз, когда она говорила, ее голова была запрокинута, чтобы их глаза были закрыты, ее
голос был холоднее его.
— Никогда не совершай ошибку, думая, что пугаешь меня. Это может оказаться твоим последним.
Его челюсти сжались, глаза были прикованы к ее, напряжение между ними было таким сильным, что она могла бы разрезать это ножом для масла. Его поза оставалась ледяной. Она почувствовала, как огонь заливает ее вены, а грудь вздымается.
Другой голос прервал их напряженный момент .
— Я должен сказать, что редко можно найти человека, не говоря уже о женщине, которая не боится Тристана.
Морана тут же обернулась, ее глаза обнаружили Данте Марони, стоящего в нескольких метрах от неё, его огромное тело было одето в костюм, который был совершенно неуместен на этой строительной площадке и скорее подходил для той вечеринке, на которой она видела его на прошлой неделе. Его темные волосы были идеально уложены, зачесаны назад, обнажая высокие скулы, о которых будут плакать модели со всего мира. Челюсть была чисто выбрита, два больших серебряных кольца украшали его правый