– В спальне лежит Библия, открытая на Апокрифах, а на прикроватной тумбочке горит лампа.
Реба удивленно подняла на нее глаза.
– Меня интересует, как выглядела спальня, когда сюда приходила дама из общины. Вы же тоже ее видели.
– Когда я пришла, в спальне ничего не было тронуто. Я помню, что шторы были задернуты. Библии я не видела, и лампа на тумбочке не горела, – сообщила Реба.
– Там стоит фотография двух женщин. Это Эв и Кристина?
– По словам той прихожанки, это они.
– А на другой – Тони и Дэвид?
– Скорей всего.
– У одной из женщин расстройство пищеварения? Она больна? Они наблюдались у врача? И кто из них Эв, а кто Кристина?
Реба немного растерялась. Она не ожидала таких вопросов. Поначалу все это не казалось ей таким важным.
– А вы или кто-нибудь другой открывали стеклянные раздвижные двери в их спальне?
– Нет.
– Они не заперты. С внешней стороны стекла я заметила отпечатки уха. Они там были, когда вы осматривали дом в пятницу?
– Отпечатки уха?
– Два отпечатка правого уха, – уточнила Скарпетта.
В этот момент зазвонил ее сотовый.
Глава 30
Когда она подъехала к дому миссис Симистер, уже вовсю лил дождь. Перед домом стояли три полицейские машины и фургон «скорой помощи».
Скарпетта вышла из машины, продолжая разговаривать с Центром судебно-медицинской экспертизы округа Бровард, который занимался всеми внезапными и насильственными смертями на территории между Палм-Бич и Майами. Она объяснила, что осмотрит тело на месте преступления, и попросила прислать машину, чтобы отвезти его потом в морг. Она также порекомендовала немедленно произвести вскрытие.
– Вы считаете, что с этим нельзя подождать до утра? Возможно, это самоубийство на почве депрессии, – осторожно предположил дежурный эксперт, стараясь, чтобы у Скарпетты не сложилось впечатление, что он сомневается в ее компетентности.
Он был уверен, что дело это не такое уж срочное, но прямо сказать об этом не решатся. Он тщательно подбирал слова, но Скарпетта сразу догадалась о его сомнениях.
– Марино сообщил, что на месте преступления отсутствует оружие, – объяснила она, взбегая по лестнице на крыльцо. Она
изрядно вымокла.
– Извините. Я этого не знал.
– Вряд ли это самоубийство.
Она попыталась вспомнить, когда раздались выстрелы, которые они с Ребой приняли за автомобильные выхлопы.
– Вы будете осматривать место преступления?
– Конечно. Передайте доктору Эмосу, чтобы он приготовил все необходимое.
Откинув назад мокрые волосы, Скарпетта вошла в дом. Там ее уже ждал Марино.
– А где Вагнер? – спросил он. – Я думал, она тоже приедет. К сожалению. Только этой идиотки здесь и не хватало.
– Она уехала сразу за мной. Не знаю, куда она делась.
– Наверно, заблудилась. У нее полный пространственный кретинизм.
Скарпетта рассказала о Библии, найденной в спальне у Эв и Кристины, и о стихе, отмеченном крестиками.
– Именно это он и сказал, когда звонил мне! – воскликнул Марино. – Господи Иисусе! Что вообще происходит? Идиотка чертова, – выругался он, возврашаясь к Ребе. – Я добьюсь, чтобы нам дали настоящего детектива, который не угробит это дело.
Скарпетта уже достаточно наслушалась его проклятий.
– Сделай мне такое одолжение, перестань злиться и помоги ей всем, чем сможешь. А пока расскажи, что здесь случилось.
Она бросила взгляд на полуоткрытую дверь. В комнате собирали свои чемоданчики два врача «скорой помощи», которые только зря потратили время.
– Ей выстрелили в рот и снесли половину черепа, – начал Марино, посторонившись, чтобы пропустить врачей, которые торопливо шли к своей машине. – Она лежала на кровати в спальне, полностью одетая. Телевизор был включен. Ничего похожего на насильственное вторжение, ограбление или изнасилование. В ванной комнате мы нашли пару латексных перчаток. Они лежали в раковине, и одна была испачкана кровью.
– В какой ванной комнате?
– В той, что у нее в спальне.
– Есть еще какие-нибудь свидетельства, что убийца прибрал за собой?
– Нет. Только эти перчатки в раковине.
– Я должна их посмотреть. Ее личность установлена?
– Мы только знаем, чей это дом. Он принадлежит Дагги Симистер. А кто лежит на кровати, пока точно сказать нельзя.
Вынув из сумки перчатки, Скарпетта вышла в холл. Оглядевшись, она вспомнила о незапертых дверях в спальне дома на другом берегу канала. Бетонный мозаичный пол, голубые стены, дверь в маленькую гостиную. Там было много мебели, фотографий, фарфоровых птичек и старомодных статуэток. Все осталось нетронутым. Проведя Скарпетту через гостиную, Марино проводил ее в глубь дома, где в спальне с окнами на канал находилось мертвое тело.
На кровати лежала женщина в розовом теплом домашнем костюме и таких же шлепанцах. Рот ее был раскрыт, над потухшими глазами зияла ужасающая рана, словно ей оторвали верхнюю часть головы. Мозг и осколки черепа разлетелись по мокрой от крови подушке. Стена и спинка кровати были в красных подтеках, к ним прилипли кусочки кожи и мозговой ткани.
Просунув руку под окровавленную фуфайку, Скарпетта ощупала грудь и живот убитой, затем дотронулась до ее рук. Тело еще не успело остыть и окоченеть. Расстегнув молнию, она сунула женщине под мышку химический термометр. Пока измерялась температура тела, Скарпетта пыталась найти на нем другие повреждения.
– Как давно ее убили? – спросил Марино.
– Она еще теплая. Никаких признаков окоченения.
Скарпетта вспомнила, что так называемые автомобильные выхлопы они с Ребой услышали приблизительно час назад. Подойдя к кондиционеру, висевшему на стене, она увидела, что он включен, и записала температуру воздуха в комнате – шестьдесят восемь градусов[20 °С.]. Потом стада осматривать помещение. Пол в маленькой спальне был из мозаичного бетона, на нем лежал темно-синий ковер, покрывавший все пространство между кроватью и окном, выходящим на канал. Шторы были задернуты. На тумбочке стоял стакан с водой и лежала книга Дэна Брауна и очки. Следов борьбы заметно не было.
– Должно быть, ее убили прямо перед моим приходом, – сказал Марино, стараясь скрыть волнение. – За несколько минут до того, как я сюда приехал. Я опоздал, кто-то проткнул переднюю шину на моем мотоцикле.
– Нарочно? – спросила Скарпетта, думая о странном совпадении этих событий.
Если бы он приехал сюда чуть раньше, женщина осталась бы жива. Она стала рассказывать об услышанном ею выстреле, но тут из ванной вышел полицейский с целой пригоршней баночек и пузырьков, которые он аккуратно расставил на комоде.
– Да, это было сделано специально, – ответил Марино.
– Она была убита совсем недавно. В котором часу ты ее обнаружил?
– Я позвонил тебе минут через пятнадцать после того, как нашел ее. Хотел вначале осмотреть дом, чтобы убедиться, что убийца не прячется где-нибудь в шкафу.
– Соседи что-нибудь слышали?
По словам Марино, в соседних домах никого не было. Один из полицейских это уже проверил. Лицо у Марино побагровело, он весь покрылся испариной, в широко раскрытых глазах застыло недоумение.
– Не понимаю, что происходит, – проговорил он под аккомпанемент дождя, барабанившего по крыше. – Похоже, нас подставили. Вы с Вагнер были совсем рядом, на том берегу канала. А я опоздал из-за этой проклятой шины.
– Там был инспектор! – вспомнила Скарпетта. – Кто-то осматривал цитрусовые деревья!
И она рассказала ему о том, как инспектор на ее глазах разобрал свой плодосборник и положил его в большую черную сумку.