Он чувствует грудью горошинки затвердевших девичьих сосков. Вновь вглядывается в ее глаза и толкается к ней, давая прочувствовать свое возбуждение. Показать, как она действует на него.
— Это ничего не значит, — бормочет, едва не мурлыча от чувств, настигающих ее. — Не значит, — повторяет и нежно стонет, ощущая, как губы парня втягивают в рот сосок, а второй он сминает пальцами.
Она чувствует едва уловимую боль. Жмурится. Упирается ладошками в надплечья. Словно пытается отстраниться. Но тут же прижимает сильнее к себе за шею. Запрокидывает голову, ощущая, как язык парня проводит дорожку по ложбинке меж ее грудей, в то время как ладони сжимают ее.
— Конечно. Совсем ничего, — сарказм так и сочится сквозь него.
Сэм делает вид, что не замечает. Находит его губы. Целует. Мягко. Сначала по одной. Но он нетерпелив. Отбрасывает ласку. Вторгается в ее рот настойчивым, грубым поцелуем. Срывает стон, а она так пошло трется о его торс.
Это сносит крышу. Пульс бьет прямо в пах. Твердая ткань сжимает практически до боли. И Раш не выдерживает. Рывком расстегивая пояс. Ослабляя давление. Освобождает Сэм. Обнажает ее.
Два пальца входят в ее рот. Язык жадно смачивает их слюной. Она упивается животным взглядом, направленным на нее. Знает, что будет дальше, и почти задыхается, когда он без промедления вводит их в нее.
Жарко. Впору бы задохнуться. Капли пота выступают на коже. Скатываются по оголенным телам вниз. Саманта стонет. Красиво. Не пошло. Так искренне, что Раш едва сдерживается, чтобы не заполнить ее целиком.
Пальцы размазывают влагу по клитору. Трут. Мнут. Легонько щипают. Девушка плавится в его руках. Ее трясет. Выгибается ему навстречу. И снова два пальца в рот. Она сосет.
Ее руки снуют по его телу. Ладошка проскальзывает под резинку его боксеров, сжимая твердый ствол. Раш рычит сквозь зубы. Кусает тонкую кожу над ключицей. Отставляет свой след. И Сэм зло смотрит на него. Надавливает на головку. Размазывает по ней проступившую жидкость. Проходится рукой от основания вверх и снова вниз. Словно издевается. Играет.
— Саманта. Не заставляй меня этого делать.
Его слова звучат как угроза. Так оно и есть. Она помнит. Все прекрасно помнит. Как все внутри болело. Как ноги не могла свести. Как ходила на раскорячку. Потешая его. Доиграется ведь. Трахнет. Да так, что мало не покажется. Что будет болеть все. Что завтра с кровати не встанет. Не доползет до матов. И вновь отхватит от него.
Она нежно прикусывает его подбородок. Языком проводя по губам. Выгибается. Спускает джинсы с боксерами. На этом стоп. В его глазах похоть. Желание. Руки убраны вверх. Болезненно сжаты. И член уже размазывает смазку по влажным складкам. Порывается вглубь. Туда, где жар. Где узко и маняще.
Раш входит медленно. Растягивает. Во всю длину. Сэм стонет. Пытается сжаться. Но он не дает. Знает что еще больно. Знает. Но это пройдет. Скоро пройдет. Привыкнет девочка. Раскроется. Доверится. И тогда он устроит марафон. Сутки? Может двое? Он не выпустит ее из своей постели. Не даст даже часа передохнуть. Все ей и ему. Плоть к плоти. Жар к жару. И так по кругу. Все ей и ему.
— Скажи это, Саманта.
Издевается. Просит, смотрит прямо на нее. Властно так. С превосходством. Так и хочется укусить его. Она и кусает. Засасывает шею, за что получает шлепок. Сильный. Болезненный. С криком отзывается на него.
Толчок сильный. Выносит. Сэм гнется в его руках. Обхватывает пульсирующий член внутри и не отпускает. Узко. Так чертовски узко. Влажно. Горячо. Раш рычит сквозь зубы. А девочка улыбается. И стонет. Стонет. Стонет.
— Сильнее…пожалуйста, еще…
Шепчет. Жарко шепчет прямо в его губы. Целует. Настойчиво. Глубоко. Переплетается с его языком. И стонет в его рот. Его пальцы впиваются в ягодицы. Останутся синяки. Очередные на ее теле. Приподнимает и с силой вколачивается в хрупкое тело. Туда где влага. Где так горячо.
Темп учащается. Дыхание сходит на нет. Тело взмокшее. Липкое. Трется об него. Трется. С ума сойти, как ей сейчас хорошо. Охрененно хорошо с ним. С хищником, который стал ее кошмаром. Кто окунул ее в ад, а потом встретил в раю. И вновь затащил с собой в самое пекло.
Сэм вскрикивает. Так сладко и горячо. По телу словно нега расползается. И берет мелкая дрожь. Низ живота все еще в напряжении. И клитор трется об него. Безумие. Все безумие. Она. Он. Окутывающая их темнота. Пугающая атмосфера. Две грани. Две крайности. И он в ней. Рушит все.
Он глушит ее крик ртом. Не давая разноситься ему эхом по комнатам. Впитываться в стены. Он не желает делиться. Она его. Только его. Манящая. Сладкая. Нежная. Такая тугая. И вся его. И он в ней. Вновь безумие, но уже для него.
Член пульсирует, сжатый разгоряченной плотью. И густая, тягучая сперма изливается из него. Все в нее. Все. Без остатка. Стекается вниз по бедрам. Капает на кафель. Как только он, с хлюпающим звуком, выходит из нее.
Нужна минута, чтобы отдышаться. Секунда, чтобы распахнуть глаза. И вечность, чтобы осознать то, что происходит. Что ломает его. Меняет. Не спрашивая разрешения. Врывается в его жизнь. Точь-в-точь как она. Маленькая. Такая нужная. Сладкая. И вся его. Вся.