Лашман проспал до полудня. Потом сел в постели и потянулся – на шум тут же заглянул Чаглави, юноша быстрей пришел в себя после четырехдневного марша и сражения. Эх, молодость… Король почувствовал, как болят мышцы и ноет спина. Оруженосец доложил, что угощение готово и если владыке угодно… Владыке было угодно. Король встал. Роскошное ложе оказалось изрядно выпачкано. Вчера Лашман не стал отмывать грязь дороги и войны. Но к трапезе он не приступит, не приняв ванну. На зов возвратился Чаглави.
– Пусть приготовят омовение.
Оруженосец удалился, чтобы передать распоряжение слугам Шамката, а король прошелся по спальне. Гладкий пол из отлично перемешанной глины холодил босые ступни, приятное ощущение. Через комнату непрерывно веял легкий ветерок, поднимал тонкие занавеси. С одной стороны ткань светилась, пронзаемая солнечными лучами, с другой была тень. Король прошел в затененный угол и откинул мягкую ткань, искусно сплетенную из нитей шелковичного шервана. Перед ним расстилался город – далеко внизу. Лашман стоял на балконе, огибающем одну из верхних ступеней пирамиды. Да, верно, вчера им пришлось долго подниматься, князь предложил кликнуть носильщиков, но он, Лашман, отказался. Грузному Шамкату, разумеется, волей-неволей приходится совершать восхождение на руках слуг.
От земли спальню отделяло не меньше тридцати человеческих ростов, и внизу все было серовато-желтым. Такого цвета глину, стало быть, выделяют местные гончарные шерваны. Или она так выгорает под солнцем? Надо же, король успел позабыть Джейхур… Здесь все выглядит иначе, нежели в столице, в тени великих гор. У нижней ступени пирамиды сновали люди, с балкона они казались крошечными. Входили, выходили – под пирамидой расположены входы в подземелья Джейхура, отсюда ведут тоннели к лежбищам шерванов, им непрерывно подносят еду и убирают продукты их жизнедеятельности.
Позади зашлепали босые ноги, явился Чаглави и двое местных. Мелкий здесь народ. Даже юнец оруженосец выше и массивней этих взрослых мужчин… Король бросил еще один взгляд на город, на серую равнину за стенами, на море – зеленое, сверкающее, жалящее глаза острыми искрами бликов играющего на волнах солнечного света. Здесь некрасивое равновесие. Лашман вздохнул и побрел за слугами. Короля повели низким коридором с округлым сводом. Внутренние помещения не освещались, как и надлежит в жилище князя Ночных. Пока дошли до бассейна, глаза Лашмана привыкли к тьме. Архитекторы спроектировали пирамиду таким образом, чтобы коридоры из наружных помещений, где имеются окна, были соответствующей длины. Это соответсвует равновесию Ночных.
Бассейн был невелик – десять шагов в длину и ширину. Да и то – непросто поднять воду на такую высоту! Лашман снова вспомнил, как с трудом добирался наверх, время от времени делая остановки. Двое слуг вылавливали из воды ароматных шерванов. Один из сопровождавших короля поинтересовался, не нужно ли подать свет? Нет, так хорошо. Выловленных червей запустили в бочонок, затем слуги, все четверо, взялись за концы сети, выступающие из воды, потянули… Показался теплый шерван, спокойный, едва извивающийся. Лашман сбросил одежду и с наслаждением погрузился в согретую воду, пахнущую тонкими ароматами юга. Да, давно ему не приходилось бывать в Джейхуре… Как славно пахнет.
– Чем вы откармливаете ароматных шерванов? – не оборачиваясь, поинтересовался король.
– Местными травами, владыка, – прошелестел тихий голос слуги. – Если угодно, можно пригласить женщин. Они помогут…
– Не надо, – потом подумал, что, возможно, поторопился с ответом и добавил: – Быть может, после.
Лашман затаил дыхание и погрузился с головой. Бассейн оказался неглубок, пришлось присесть. Он на вершине пирамиды, припомнил владыка Ночи. Здесь не получится сделать большой бассейн, слишком много воды пришлось бы таскать, да и слишком тяжелый груз для стен и перекрытий. Под водой все казалось иным. Таинственным, мягким. Лашман вынырнул, провел ладонями по лицу, стряхивая воду. Побрел вдоль борта бассейна, отыскал устланное мягкими тюфяками сиденье, опустился. Откинул голову на подушку и закрыл глаза. Пожалуй, можно еще подремать. До вечера далеко, все важные дела будут решаться затемно, потом пир… пир с князем и соратниками… в честь великой победы… победы… гибельной… Король заснул.
Первое, что почувствовал Лашман, пробуждаясь, был легкий прохладный ветерок, овевающий лицо. Король открыл глаза. Две женщины равномерно поднимали и опускали широкие опахала. Лашман подумал, что, будь он помоложе, ни за что бы не заснул, а женщинам нашлось бы иное применение. Годы, годы… Король просто устал. Не так ли устала его страна?