— Беги, — последнее, что смог произнести Раду и повернулся к охотникам, бросаясь вперед.
Василь отпрыгнул в сторону, взмахнув клинком в диагональ, надеясь зацепить позвоночник, и перерубить, не задев голову и шею. Но Раду выгнул спину, как кошка, легко перемахнул через орденца и прыгнул на ближайшего, с мясом вырвав тому руку из плеча.
Маринель кинулся прочь, к лестнице в башню к окну на крышу…. Остановился у распахнутой двери и распростертого тела служанки. Снизу долетел рык и вопли.
— Господин Раду, — Маринель прижал руки к лицу, утирая слезы.
Беспомощность… внизу он готов был умереть, дорого продав свою жизнь. Теперь он готов был умереть еще раз, чтобы спасти того, кто спас его…
Женщина зашевелилась, и Марин с трудом сглотнул. Он сегодня напился крови, должен сдержаться.
— Господин, — женщина вцепилась в скользкий шелк штанов, — дети… здесь дети. Мы укрыли их в конюшне.
По стене прошла дрожь. Что-то врезалось в нее с такой силой, что каменная кладка дрогнула.
Оставив служанку, Марин выскочил в окно, камнем рухнул вниз, налету отращивая когти на руках и вцепляясь в поросший плющом бок башни. Охотники во внутреннем дворе стремились попасть внутрь, на помощь своим товарищам. Они еще не поняли, с кем столкнулись там, в большом зале и надеялись победить. Марин вскрыл горло двум стоящим рядом, воспользовался замешательством, пока разгоряченные схваткой и жаждой прикончить вампира охотники не поймут, что происходит, и накинул тяжеленный засов в паз. Прикончив еще пятерых, Маринель нарочито замедлился, отступая к воротам, надеясь, что за ним побегут. Расчет оказался верным. Кто-то пытался вырвать тяжелое бревно, но увидев, как гибли товарищи, погнался за полуголой тварью к деревьям.
— Заходите справа, сетью его! — Василь крикнул и поперхнулся, когда в лицо прилетело теплой жижей, мягким склизким куском.
В зале пахло, как на бойне, тяжело и гадко. Раду сгорбился, руки свисали до самой земли, скрюченные пальцы царапали камень. Он хрипло дышал, давясь голодом и рыком. Выступившие позвонки, видные в прореху рубахи, грозились прорвать взявшуюся пергаментной сухостью кожу. Не глядя, вампир отмахнулся от бросившегося охотника, подцепил его под колено и вгрызся в бок, вырывая мясо, раздирая когтями живот. На пол повалилась требуха и нечистоты. Раду сглатывал, как волк, не жуя, и тут же отплевывал, раздраженно дергая мордой. Белые глаза почти не двигались, не моргали. Чернило волос стремительно покрывалось молочным налетом, менялось, превращаясь из гладких смоляных прядей в седые встрепанные космы.
На расправившуюся над головой сеть он взглянул, запрокинув голову и неестественно вывернув шею — еще чуть и могла бы сломаться. Затягивать узлы ловушки ловчим не пришлось — Раду просто метнулся в сторону, сшибая телом двух охотников, разрывая доспехи, как бумагу. Оскользнулся на чьих-то кишках, с рычанием проехался и взлетел по стене. Василь отскочил к лестнице, но поздно. Раду прыгнул сверху на плечи, всем весом приминая к полу и не обращая внимания на глубокие борозды от клинков, которыми его пытались располосовать подоспевшие орденцы. Он обхватил голову Василя и резко дернул вверх, челюсти клацнули на ошметках шеи, выгрызая верхний позвонок. Вампир жадно глотал бьющую фонтаном кровь и хрипел. Кто-то с криком бросился наутек, но зал оказался забаррикадирован со всех сторон. Раду почти перерубили руку в локте, но вампир снова прыгнул, извернулся. Подергивающиеся трупы орденцев легли поверх уже павших товарищей.
Когда живых не осталось, Раду глухо заворчал, присел на корточки рядом с телом Василя впился когтями в грудь, вскрывая грудную клетку и добираясь до еще теплого сердца, и жадно вонзил в него клыки.
****
Маринель мчался по ночному лесу, перепрыгивая через завалы и узкие разрезы оврагов, не обращая внимания на переплетения корней, опасно торчащие ветки. Он взлетал, отталкивался от промозгло-сырой земли, поднимался в воздух, но не трансформировался, экономя силы и время. Ночь перевалила за середину. Где-то справа, на одном уровне бежала стая волков. Ночных хищников тянул запах, пропитавший рыжего целиком и насквозь. Запах загнанной и поверженной добычи. Он плотным коконом окутывал его, не давая прорваться своему собственному, запаху победившего хищника.
Слезы мешали, то и дело застилая и без того расфокусированный взгляд. Марин больше ориентировался на слух и внутреннее чутье — зов создателя — которому отдался полностью, как только удалось нащупать. Погоня за ним значительно поредела и отстала. Истрепанная фигура Марина просто исчезла среди ночного мрака, растворилась.
Следы за ночь и день слизала природа, судорожно пытавшаяся справиться с последствиями дождя и навести порядок внутри лесных владений. Марин искал малейшие зацепки. Срезал, где был уверен, и вынужденно рыскал долго там, где вода разлилась сплошным ковром. Время уходило, утекало…
Маринель отчаянно раскрылся полностью, ловя присутствие князя, силясь дотянуться до него через много миль. И отклик пришел. Рыжий всплеснул руками, истаивая маленькой летучей мышью. Она пискнула, зачастила крыльями и выстрелила дротиком с места, резко маневрируя между тугих черных стволов и разлапистых веток.
****
Влад тяжело вскинулся, оборачиваясь на восток, туда, где остался замок. Схватка уже закончилась, охотники продержались долго, но недостаточно. Подмога подошла, несмотря на все усилия предателя.
План провалился уже в самом начале. Князь слишком хорошо изучил местность, прежде чем подставить шею под занесенный меч. На деле, просто сделал вид, что готов наклониться, держа наготове свое собственное оружие.
Пели просчитался дважды: первый раз, когда попытка обрушить на голову Владу стену и задержать до восхода провалилась. Князь не попал под завал, но никто не видел, как и когда он успел отскочить в сторону, до самой кромки деревьев, а солнечные лучи, которые должны были выявить суть нежити, не причинили ему ни малейшего вреда. Влад только сильнее щурил глаза, но после ночного перехода немудрено. Второй просчет стал понятен тогда, когда князь все же двинулся к монастырю, только другим путем, минуя еще одну деревеньку на отшибе. Безошибочно учуяв, где охотники разбили лагерь.
И, пожалуй, третий раз, когда князь не затаился с маленьким отрядом, а, дождавшись подошедшего подкрепления, во главе с Рикаром, тем самым воином с заставы, взял охотников в клещи. Лагерь вскинулся паникой, шумными криками командами. Но поздно.
Пели лишился жизни одним из первых. Короткое холодное лезвие Рикарда вошло под левую лопатку, пока проводник пытался, направляя свою быструю лошаденку, скрыться. Начальник заставы попросту выставил клинок и открыл руку. И мрачно кивнул, сплюнув на тело. Перепуганная смертью седока лошадь понеслась дальше.
Растащенный отряд охотников сокращался так быстро, что они не успевали перегруппироваться. Достойного отпора не вышло, и совсем скоро вдоль дороги встали частоколом колья, на которых нелепыми изломанными фигурами застыли те, кто посмел поднять голову против правителя этих земель. Не вампира — доказательств так никто не увидел, а сила и жестокость Цепеша давно слыла легендой — но законного правителя, усмирившего бунт.
Тонкий писк и частая вибрация коснулись тонкого слуха, когда Влад еще рубился. Тревога мгновенно вспенила улегшуюся было ярость, расползлась гнилой болезнью, заставляя едва сдерживаться, чтобы не щерить клыки.