Маринель закусил губу, пустив каплю крови, задумчиво облизнулся и отправился наверх, где им подготовили комнаты. Как обычным людям. Неровен час, господин Раду почует, что они не одни. Отправили переодеваться — он переоденется. И подумает, что где-то в замке наверняка есть более подробная карта. А на ней другие тропы. На всякий случай, если придется отступать или путать след.
Небо стремительно светлело над рваным еловым горизонтом. Из синего становилось лиловым, неуверенно зарозовело, но тут же посерело, нахмурилось. Тяжелые облака нагнали сумрак, цепляя верхушки деревьев. Великолепие осенней ночи блекло на глазах, расползаясь кривыми клочьями тумана. Влад клыкасто зевнул, сложил аккуратно все разбросанное на столе и поднялся. Словно почуяв его движение, через крохотное окно стремительно и неотвратимо влетел петушиный крик. Пока одинокий, но уверенный и чистый. Раду, лежащий вполоборота на кушетке и гладящий устроившегося под боком Марина по обнаженной спине, потянулся.Оба дремали, иногда исподтишка наблюдая за работающим князем. Маринель чувствовал, как сильнее давит ладонь княжича, а когти готовы распороть. Но Раду держал себя в руках. Сонливость накатывала волнами по мере того, как поднималось невидимое за полосами дождя солнце. Конечности наливались холодом. Дождь все усиливался, вода во рве уже клокотала; доносился ее недовольный рокот. Стража менялась, кто-то вскрикивал, удивленно переспрашивал. Замок оживал снаружи и погружался в темноту изнутри. Одна за другой гасли свечи, глаза Влада мерцали в сероватой темноте, как угли в камине.
— Тебе пора, — Раду шумно выдохнул Маринелю в шею. — Солнце уже близко.
— А вы? — рыжий беспокойно вскинулся.
— И нам пора. Иди…
На сей раз Марин не рискнул подслушивать, не хватило бы сил уйти. Он спустился вниз, по пустой винтовой лестнице. Ступени заботливо вымели, а вот выше, по своду лежала пыль и паутина. В креплениях сидели сухие факелы, эта дорога не нуждалась в освещении. Невысокие своды сходились все ниже и уже, пока не раздались небольшой анфиладой и почти круглой комнатой, вырубленной в живой скале, а не сложенной, как стены замка. Каменный мешок, с потайным выходом. Марин из любопытства попробовал поискать в кладке нужные швы, но восход давил все сильнее, туманя глаза и путая чутье. Рыжий с ехидством глянул на два мраморных саркофага, полуоткрытые, без резьбы и знаков отличия. Больше сюда бы не вместилось. Один из самых дальних замков Влад посещал редко.
Вытянувшись, Марин закрыл глаза. Дыхание замедлялось, воздух становился холоднее. Еще пара секунд и гибкий, полный жизни юноша застынет, превратившись в…
Сокол пролетел еще немного против ветра, опустился на крышу и заскакал, гася инерцию. Привязанная к ноге красной ниткой крохотная туба покрылась каплями. Птица неподвижно застыла, крутя головой и мигая подвижной полупрозрачной пленкой века. Темные глаза изучали людей и местность под собой. Порыв взъерошил оперенье. Дождь припустил сильнее, заливая швы между камнями внутреннего двора. Сокол с клекотом сорвался вниз, прошел вдоль стены и спикировал в узкое окно, не забранное сеткой. Как раз на такой случай.
— Влад, пора.
— Ложись, я позже.
— Я хочу с тобой, — Раду добавил капризную нотку.
Острое ухо князя дернулось.
— Мне еще нужно…
— А мне нужно прямо сейчас!
Влад зло сощурился, разворачиваясь к брату. Раду сбросил кафтан, оставшись в одних штанах. На белоснежной шее ярко выделялись обвивающие жутковатым ожерельем розовые рваные полосы-кольца. Князь отвернулся.
— Ты же не рассчитываешь завтра где-нибудь сгинуть в этом лесу и оставить нас разгребать твои дела, м? Корона, братец, красивая, но не тянет меня ее надевать. Ты ж даже примерить не дал, а вдруг не подойдет к костюму?
— Раду… — угрожающе зашипел Влад, вцепляясь в угол стола.
— Что?
— Солнце. Ложись.
— Места нет, — Раду насмешливо фыркнул, приласкал длинную вязь камней в ухе.– Дорогой старший брат опять недоглядел. И времени нет. До самого рассвета сюда никто не войдет, а там и не надо будет.
— Мелочь, не беси меня, сейчас не время! — обнажил клыки Влад, медленно поднимаясь.
— Отчего же? — Раду вздернул бровь. — Ты занят государственными делами? Точно? А не охотой?
— Раду, — последний раз угрожающе протянул князь, размытой тенью сделал шаг и схватил младшего за запястья вскинутых рук, отводя явно наметившиеся в глаза когти. — Ляжешь со мной.
— Можно? — младший неожиданно прекратил сопротивляться, заломил брови и прижался к груди. — Я не помешаю тебе?
— Ну, прекрати, — Влад тяжко вздохнул, подхватывая брата на руки и усаживаясь с ним в кресло.
Оставалось всего ничего до полного рассвета, пусть люди за непогодой и не поймут, когда он наступит. Раду жался, пряча удовлетворенную ухмылку за нежностью. Еще пара вздохов и Влад, превозмогая себя, повернул голову, открывая шею. Княжич прикоснулся к ней губами, пробуя, примериваясь. Клыки вошли неглубоко, и Раду присосался, делая маленькие глотки.
Влад прав, не время и не место его ослаблять, но он будет далеко. Никакой гарантии, что не задержится. И если случится попасть в переделку, то пусть его в замке встретят адекватно и спокойно, готовые поделиться всем, чем надо, помочь и просто дать отдохнуть. А не… Влад хрипло выдохнул, прижимая брата ближе. Тот уже закончил питаться, осторожно зализывал кончиком языка затягивающиеся ранки. В венах бушевал огонь, давление солнца отступило, спряталось, испугавшись того, над чем с трудом устанавливало свою власть. Влад тяжело дышал, уткнувшись в алебастровое плечо, крепко сцепляя руки, словно не мог или боялся их открыть и выпустить.
Через час в большом зале остался потухший и остывающий камин, единственный листок бумаги с приказами на день и распоротое острыми когтями кресло.
Влад не смог себя удержать, а Раду и не думал препятствовать.
****
Заброшенный монастырь больше напоминал муравейник. Люди, облаченные в плотные кожаные доспехи, сновали туда-сюда. Четко и по-военному организованно. Из прохудившегося неба лило почем зря, иногда прерываясь на мелкую морось. Кони трясли головами, мешая серую кислую глину под ногами.
— Все следы надо уничтожить как можно тщательнее, — седобородый и по-восточному жгуче черноволосый, коренастый мужчина средних лет тянул край капюшона, надвигая низко на глаза.
По плотной грубой ткани текла вода, попадая на высокий кожаный горжет, защищающий шею. На потертом доспехе ярко выделялись начищенные до блеска серебряные клепки и мелкие острые шипы и бляха магистра ордена.
— Все будет сделано, Димитру, никто ничего не найдет, — собеседник магистра, точно так же одетый, с обритым затылком, расчерченным розовыми полосками шрамов, подтянул намокшие перчатки. — Сейчас уйдет последняя телега, а потом засыплем солью.
— Хорошо, Василь. Что сказал твой человек в замке?
— То же, что и человек на заставе, — Василь оскалил желтоватые зубы. — Он здесь и собирается в монастырь.
— Не слишком ли открыто? — магистр поджал губы.
— Открыто? Да эти твари скрывались, как могли. Даже ехали, как обычные люди, Димитру. Ты зря считаешь меня доверчивым глупцом.
— Они? –перебил магистр равнодушно, следя, как мимо пробегал безусый парнишка, таща в охапке пустые мешки и мотки бечевы. — Он не один?
— С ним еще двое в карете, хотя на заставе был всего один. Не знаю, откуда взялся второй, может из местных. Нам все еще слишком мало о нем известно… взять бы одного живьем. Нам нужна информация.