— Ну и глупец же ты, — оскалился Жак. — Или ты думаешь, что мой отец за тебя вступится? Да у него не меньше дюжины мальчишек, которые куда смазливее тебя. — Он швырнул на кровать тысячефранковый банкнот. — Пошел вон! — Жак направился к двери. — Я посижу в гостиной. Если через час ты не уберешься, пришлю двух конюхов, чтобы вышвырнули тебя на улицу.
Морис вошел в гостиную и направился к читающему газету Жаку.
— Я слышал, ты выгнал своего любимца.
— Он меня достал, — ответил Жак. — Вообразил себя главой семьи. — Жак посмотрел на отца, — Что-то очень уж быстро ты про это прознал.
— Он заявился ко мне в кабинет, когда я вернулся с ленча. Сказал, что ты ударил его и прогнал с глаз долой. Что ты безумно ревнив и он опасается за свою жизнь.
— Каков мерзавец. Мне следовало выбить из него все дерьмо.
— Луи хочет, чтобы я послал его на винодельню заместителем управляющего, как и обещал.
— Нет, папа, я категорически против. От нас он больше ничего не получит.
— Если мы не назначим его заместителем управляющего, он желает получить пятьдесят тысяч франков. Иначе грозится сказать газетчикам, что мы заплатили немцам, чтобы получить винодельню.
— Подонок.
— Так что нам с ним делать? — спросил Морис. Жак раздумывал не больше секунды.
— Дадим ему работу.
— Стоит ли? Угроза останется в силе.
Жак улыбнулся.
— Только на месяц. За это время он успокоится, решит, что ему больше ничего не грозит, расслабится. А насчет его угроз я поговорю с немцами. Лишние неприятности нужны им не больше, чем нам.
— А чего мы этим добьемся? — спросил Морис, заранее зная ответ.
— Немцы — наши партнеры. Для них найти выход из такой ситуации — сущий пустяк. Через некоторое время Луи тихонько исчезнет. Мы умоем руки, а о нем никто и не вспомнит.
ГЛАВА 4
Снег, дождь, мороз покрыли улицы Парижа коркой льда. Люди падали на тротуарах. У лошадей разъезжались ноги, кареты переворачивались. Любая поездка превращалась в кошмар.
Морис и Жак стояли у окна и смотрели на улицу.
— Это же ад! — воскликнул Жак.
— А чего ты ожидал? — удивился его отец. — В Париже такое каждый год. В январе, феврале и марте. Круговорот природы, ничего с этим не поделаешь.
— Нам следует построить виллу на юге! В Ницце или в Каннах. Прекрасные места. Пляж, Средиземное море, теплая вода. Чудо из чудес. Мы могли бы купить яхту. Сплавать на ней на Корсику или в Италию.
— Все это выброшенные деньги. Что мы там можем заработать?
— Зимой туда приезжают англичане, немцы, даже скандинавы. Там строятся большие отели. А это значит, вкладываются большие деньги. И доставка туда бутылок с водой «плескассье» обойдется нам в четверть стоимости транспортировки в Париж. И местные вина там неплохие. Буквально в нескольких милях от берега земля стоит баснословно дешево. Мы можем построить винодельню и разбить свои виноградники за десятую часть той суммы, которая была нами потрачена в Каберне.
— Ты совсем спятил, — саркастически бросил Морис. — Я слишком стар для таких проектов, а ты собираешься в армию.
— Уже нет, — ответил Жак. — Петена не произвели в генералы. Он по-прежнему полковник. Жозеф назначен командующим французской армией, Хейг — английским экспедиционным корпусом во Франции.
— А пока боши делают с нами, что хотят. Говорят, скоро к нам присоединится Италия, но итальянцы не умеют воевать. Значит, добавятся новые проблемы. — Морис повернулся к сыну. — А что собираешься делать ты?
— Петен вернул мне письмо с просьбой принять меня на службу, поэтому совесть у меня чиста. — Жак улыбнулся. — Я решил стать бизнесменом. Мультимиллионером. Чтобы меня знали не только во Франции, но и в Англии, по всей Европе.
Морис рассмеялся.
— И как ты намереваешься этого добиться? Этот маленький говнюк, который шантажирует тебя, все еще на винодельне в Каберне. Как только ты затеешь большое дело, он пожелает получить свой кусок. А если ты ему откажешь, раззвонит всем о твоих пристрастиях.
— Я, между прочим, с него и начну. Уже договорился с двумя корсиканцами...
— Я же тебя просил, ничего мне не рассказывай. Об этом я ничего не хочу знать. Жак оглядел отца.
— А ты, однако, стареешь. Помнится, в свое время ты проворачивал и не такие дела.
— Мир меняется. — Морис вновь смотрел в окно. — И я не знаю, удастся ли мне поспеть за этими изменениями.
Таким Жак отца еще не видел. Он шагнул к нему и с улыбкой похлопал по плечу.
— Все будет хорошо, папа. Морис вздохнул.
— Надеюсь. Один мой друг, он занимает очень важный пост в посольстве Германии, обратился ко мне с интересным предложением. Он говорит, что в самое ближайшее время немцы оккупируют большую часть западной Франции. Он готов заплатить нам миллион луи, если мы разрешим «Байеру», немецкой компании, продавать «плескассье» в офицерских клубах и ресторанах во Франции, а также торговать нашей водой в Германии.
— Знаешь, что они нам предлагают? Германия с легкостью может использовать всю нашу продукцию, и с чем останемся мы? Для Франции у нас воды не останется. — Он закурил. — В результате наша компания перейдет к бошам.
— И я того же мнения. Мир меняется, и я не поспеваю за ним. Поэтому и волнуюсь. Не знаю, что делать. Если не сотрудничать с ними, со временем они все подгребут под себя и оставят нас с носом.
— Выход есть, — покачал головой Жак. — Позволь мне встретиться с твоим другом. Я уверен, что мы сумеем достичь взаимоприемлемого соглашения.
Морис вскинул глаза на сына.
— Но он не такой, как мы. У него жена, дети.
— Это его проблема, не наша, — рассмеялся Жак. — Или давай встретимся втроем.
— А что ты сможешь сделать? — полюбопытствовал Морис.
— Я знаю одну маленькую компанию, производящую воду. «Кампень». Она на грани банкротства. Хозяева просили меня помочь, предлагали купить их компанию. — Жак посмотрел на отца. — Стоит она двести тысяч луи. Если мы объединим «Кампень» и «Плескассье», воды у нас хватит и для Германии, и для Франции.