Вопреки желанию Фревена Энн не удалось отделаться от собственной тревоги. А что, если зло исходит изнутри? Она говорила с людьми из ВП о подробностях убийства Ларссона и Конрада. И каждый раз именно в это время у Монро были какие-то дела на стороне… А проверили ли, где он находился? Он был немного мужиковатым и самым жестоким их всех. Самым нелюдимым? Нет… они все составляют одну группу! В ней пробудилась ирония: имея перед собой такую личность как Фревен, трудно не следовать за ним!
Она опустилась на колени перед ящиком и открыла его. Тщательно сложенная одежда. Чистюля или просто хорошо встроился в военную жизнь? Она подняла белье и осторожно, чтобы не помять, положила его на кровать. Снизу она нашла плитку шоколада и три пачки сигарет. Потом порнографический журнал. Она перелистала его, чтобы убедиться, что ничего не вложено между страницами. Отложила журнал в сторону, и внезапно ее охватило чувство вины. Она рылась в личной жизни Монро. Невзирая ни на что, она позволила себе вторгнуться в то, что было для него самым сокровенным. Это нужно для расследования. Я вовсе не извращенка!
С этой мыслью она добралась до самого дна ящика. Действовать, чтобы не задумываться. Письма от родителей к Монро, от сестры и двух друзей. Но не от женщин.
Энн вздохнула. Стоит ли читать письма? Она испытывала угрызения совести, что подозревала Монро. А чего она ожидала? Найти еще одну отрезанную голову? Признание вины, исповедь? Закончи то, что ты начала.
Она пробежала глазами письма, написанные неразборчивым почерком, полные орфографических ошибок. Ничего особенного. Обычная переписка между воюющим солдатом и его близкими. У нее уже начинали болеть колени. Энн села на корточки.
Позади нее, в коридоре, продолжал тихо свистеть ветер.
Теперь у нее не осталось никаких подозрений против Монро.
Она встала и взяла с кровати одежду. Внимательно осмотрела ее, ища какие-нибудь следы, капли крови. Но не обнаружила ничего подозрительного. Немного засохшей земли — только и всего. Сделав гримасу, она заглянула под кровать — тоже ничего. Шкаф и прикроватный столик тоже были пусты.
Пока ты здесь, почему бы тебе не проделать то же самое в других комнатах? Она вышла, держа в руках маленький подсвечник, и остановилась в сомнении. Надо ли рыться в вещах Фревена? А для чего? Подозревать его казалось немыслимым. Однако у нее оставшись сомнения. Продолжалась борьба между сознанием, говорившем, что это аморально, лишь пустая потеря времени, и болезненным любопытством — желанием не упустить такую возможность. У нее имелось для этого оправдание. Предлог! Еще одна возможность приблизиться к лейтенанту. Я не могу этого сделать! Не имею права! Он плохо обошелся со мной, он плохо себя вел. Она открылась ему, а он воздвиг перед ней стену. А теперь представился случай пробить эту стену, чтобы узнать о нем чуть больше, это же совершенно нормально.
Потому что я рассказала ему о себе, правда ведь? О том, что я делаю?
Энн покачала головой, она была противна самой себе.
Что бы он сказал, если бы узнал, что еще в подростковом возрасте я уже была порочной, да, и я тоже? Что все эти годы я позволяла моим желаниям порабощать меня? Мои желания? Животные влечения, да! Спать с незнакомыми мужчинами, чтобы чувствовать, что я еще существую, чтобы создавать иллюзию, что меня любят, хотя бы на протяжении одного часа. Что сказал бы он, если бы я ему призналась, что преследую этих убийц, потому что в них столько мерзости, что она меня завораживает? Что я пытаюсь понять самое себя, ища способы понять их? Почему же я не способна справиться с собственными влечениями? Почему впадаю в глубокую депрессию, если не сплю с мужчиной? Я до такой степени развращена? Да. И надо ли ему говорить об этом?
Она обнаружила, что стоит перед дверью комнаты лейтенанта.
Чего же я жду? Я уже знаю, что сейчас войду, нет смысла взвешивать доводы за и против, решение принято.
У нее от страха свело живот, и она вошла, ненавидя себя. Она несла в себе порок, неистовость оргазма, нежность — все это служило ей защитой от бед и тоски. Тем не менее после каждой ночи с другим мужчиной она ненавидела себя все больше и больше. И этот адский круг никогда не разрывался. В такие моменты она была готова на все, чаще всего поздними вечерами. Ужасное чувство одиночества, затем сильный жар между бедрами, который через все тело доходил до мозга, и после этого она оказывалась во власти непреодолимой страсти. В эти мгновения ей во что бы то ни стало было необходимо найти партнера. Завлечь его в свое безумие, лгать ему, очаровывать его до тех пор, пока он не даст ей то, что она желала — несколько часов забвения. Это Зло было в ней. Проклятие, вынуждающее ее жить в стороне от всех, она была не в состоянии привести себя в равновесие с первыми лучами рассвета, ее охватывал стыд, и она бежала, испытывая больше жалости, чем любви, к тем мужчинам, которые были с ней близки. Иногда такой опыт длился несколько дней, но всегда заканчивался одинаково: мужчина становился ей отвратителен.