— Давно знаете Авдонина? — спросила Дагурова. Честно говоря, она все еще раздумывала, как приступить к разговору: ей казалось не совсем уместным начать с формальностей, предупреждения об ответственности за дачу ложных показаний и прочего. А записывать разговор на магнитофон, пожалуй, и вовсе было бы некстати…
— Эдгара Евгеньевича? Несколько лет. — Федор Лукич задумался. — А точнее — три года. Он вел научную работу, связанную с нашим соболем…
Гай встал, достал из застекленного шкафа книжечку в мягкой обложке и протянул следователю.
«Э. Е. Авдонин. Влияние циклических климатических колебаний на ценность меха промысловых пушных зверей Дальнего Востока». Брошюра небольшая, страниц пятьдесят. Вышла в Москве, в издательстве «Колос». На титульном листе поперек названия размашистая дарственная надпись: «Дорогому Федору Лукичу — одному из тех, кто искренне и плодотворно содействовал появлению этого скромного труда. С глубокой благодарностью автор». И подпись.
— Собирался защищать докторскую, — резюмировал Гай. — И защитил бы, я уверен. Идеи у него интересные… — Директор положил книгу на место. — Были, — добавил он со вздохом.
Следователь окинула взглядом кабинет Гая. Большая, выполненная цветной тушью схема заповедника на стене, портрет, видимо, какого-то ученого в рамке под стеклом, книжный шкаф, а на нем — чучело изящного зверька.
— Куница? — поинтересовалась Ольга Арчиловна.
— Колонок, — пояснил Гай. — Но здесь уместнее был бы соболь. Заповедник создан ради него…
— Простите, я вас перебила…
— Ничего, ничего… Значит, об Авдонине, — глубоко вздохнул Гай. — Я ведь особенно близко его не знал. Приедет на две-три недели. В основном зимой. А у нас в это время самые хлопоты. Подкармливать зверей, птиц… Да еще охотнички забредают. Глаз да глаз нужен… Честно, даже иной раз обижался, что не уделяю ему внимания…
— А как же «с благодарностью»? — кивнула Ольга Арчиловна на книжный шкаф.
— Обычная вежливость, — отмахнулся Федор Лукич.
— А где он работал?
— Преподавал. В институте, в Москве… Первоклассный специалист по пушнине. И даже в столице заметная фигура. Бывал на международных аукционах… Вот только что вернулся из длительной заграничной командировки…
— И все-таки, Федор Лукич, что вы можете сказать о личных качествах Авдонина? — настаивала Ольга Арчиловна. Она искала возможность перейти к главному, к дочери Гая.
— Ну что? Простой, внимательный. Несмотря на свое положение, не отказывал никому в услугах. Мелких. Кому лекарство там из Москвы, кому книгу… Любил фотографировать. Снимки привозить или присылать не забывал. А то знаете, нащелкать — одно, а как до фотокарточки доходит… — Гай махнул рукой.
— Сколько ему было лет?
— Что-то около тридцати пяти.
— Говорите, приезжал только зимой? И часто?
— В основном зимой. Правда, бывал и летом. Но всего два-три дня. Проверить научные наблюдения…
— А когда приехал в этот раз?
— Вчера. Где-то в середине дня. Мы успели перекинуться несколькими словами. Он пошел отдыхать после дороги, устраиваться…
— Куда?
— Где и вы будете жить. В «академгородке»…
— Где? — переспросила следователь.
— Да нет, вы не подумайте… Это наш домик для научных сотрудников и командированных. Метров восемьсот отсюда… Кто-то в шутку назвал «академгородок», так и осталось.
— Покажите, пожалуйста, — встала Дагурова и подошла к карте-схеме заповедника.
Гай ткнул пальцем в кружочек с надписью: «Академгородок».
— Как вы узнали об этом убийстве?
— Дочь прибежала. Сама не своя. Говорит, Осетров какого-то браконьера застрелил.
— Простите, вы где были в это время?
— У себя дома. Смотрел телевизор… Развлечений у нас мало. Вот и сидел, наслаждался футболом. — Он усмехнулся. — Да, наслаждался… И тут нате вам, такой сюрприз… Ну я, конечно, бегом туда. Там уже находились участковый, его жена, Нил Осетров… — Гай провел рукой по лицу, словно хотел смыть, стереть из своей памяти ту страшную картину.
— А где произошло убийство? — глянула на схему следователь.
— Вот здесь, — показал директор. — Приблизительно на середине между Турунгайшем и «академгородком».
— У Авдонина ружье было? — спросила Ольга Арчиловна.
— Когда?
— Когда вы днем виделись.
— А как же. У Эдгара Евгеньевича отличный заграничный карабин. У нас без ружья не ходят. Тайга. Зверье…
Они вернулись к столу.
— Что вы можете сказать об Осетрове, — спросила Дагурова.