В области принципиальность следователя оценили. И даже перевели в областную прокуратуру.
Ольга Арчиловна была повышена в должности (старший следователь облпрокуратуры) и классном чине (юрист первого класса). И только в личной жизни оставалась неопределенность. Но буквально через месяц после переезда Ольги Арчиловны в город Виталий Сергеевич наконец решился на серьезный разговор с тещей… Все стало на свои места.
…Вот так получилось, что только через три года они сыграли наконец свадьбу. Без фаты и легковой машины, украшенной лентами. Не знали о дне свадьбы даже Арчил Автандилович и Аполлинария Модестовна. Виталий хотел, чтобы они прилетели: его родителей уже не было в живых. Но Ольга Арчиловна посчитала, что это не нужно: звать отца — приедет половина Грузии, будет много подарков, пышности, а здесь к этому не привыкли, да и не хотелось привлекать к себе излишнее внимание…
— Кажется, прибыли! — услышала Дагурова и, оторвавшись от своих воспоминаний, глянула в окошечко: там в темноте показались три светящиеся точки. Как на школьной доске — углы равнобедренного треугольника.
Винтокрылая машина зависла в воздухе, потом как бы нехотя, слегка покачиваясь, стала опускаться вниз. А огненные кружки все приближались, постепенно превращаясь в высокие огненные факелы. Вертолет приземлился. Летчик открыл дверцу, и в машину ворвался густой тягучий смолянистый воздух. Ольге Арчиловне вспомнился запах новогодней елки с настоящими стеариновыми свечами, которые так любил зажигать отец.
Кабашкин производил странные движения обеими руками — как мусульманин, проводил ладонями по лицу, шее, лбу.
— Помажьтесь, — протянул он следователю белый тюбик. — А то сожрут до костей.
«Против комаров, — догадалась Дагурова, выдавливая на ладонь червячок мази с горьковатым запахом. — А мы с Виталей об этом не подумали».
К машине, отбрасывая тень, приближался высокий мужчина.
— Разрешите представиться, — подошел он к Артему Корнеевичу, приняв его за старшего по должности. Веселых молча переадресовал подошедшего к следователю.
— Гай, — отрекомендовался Ольге Арчиловне встречающий. — Федор Лукич. Директор заповедника…
Гай был одет в добротный костюм, поверх которого расстегнутая куртка из тонкой кожи. На голове замшевая кепка. Отблески костров размывали черты его лица.
«Лет сорок, сорок пять», — определила следователь. И отметила про себя, что фигура и осанка у директора как у военного.
— Как пройти к месту происшествия? — спросила у Гая следователь.
— Недалеко.
Он подвел Дагурову к краю поляны. Это было метрах в пятнадцати от вертолета. Дальше обрыв, зияющий темнотой.
Следователь посоветовалась с Кабашкиным и Веселых: как быть? В такой темноте работать было невозможно.
— Что-нибудь придумаем, — как всегда, немногословно ответил Артем Корнеевич и направился к летчику
— Спускаться метров пятьдесят, — снова послышался голос Гая. Он стоял рядом и тоже вглядывался в темноту.
— Помилуйте, батенька, — насмешливо произнес Иван Иванович. — Мои старые кости очень плохо срастаются…
— А в обход километра полтора, — как бы извиняясь, произнес директор заповедника. — В принципе, ничего опасного…
Возвратился Веселых с вертолетчиком. В руках у них был не то прожектор, не то фара, от которой к вертолету тянулся тонкий гибкий кабель.
Летчик щелкнул каким-то тумблером. Яркий луч света скользнул по извилистой тропе, перескакивающей с уступа на уступ, и уперся в землю, выхватив круг с курчавыми кустами, рядом с которыми виднелась фигура лежащего человека. Из темноты появилась еще одна фигура и, заслонившись от яркого света одной рукой, другой помахала в их сторону.
Гай оказался прав: спустились в распадок они довольно легко.
— Слава богу, добрались. — Подошел к ним человек в странном одеянии: кирзовых сапогах, спортивных брюках и стеганой ватной фуфайке, из кармана которой, как у опереточного разбойника, торчала рукоятка пистолета. Его полное лицо с улыбчивыми глазами было озабоченно и в то же время светилось доброжелательностью.
«Пенсионер, что ли? — подумала следователь. — Ветеран местной милиции? Надо же, и не побоялся один в такой темноте рядом с трупом…»