— Ты знаешь.
А потом показала на ковёр перед собой, а мне махнула куда-то в угол, на рядок выстроившихся у стены стульев.
Всё это было очень странно. Я знала, что кое-какие ритуалы мохнатых напоминают собой скорее шаманство, чем цивилизованные чары или заклинания, и некоторыми из них даже интересовалась Комиссия по запретной магии; интересно — проверяют ли эту бабку так же внимательно, как Род Бишигов, и как вышло, что за эту встречу Лира заплатила больше своего месячного содержания, а принимает оракул в пыльной дыре?
— Посмотри на меня, — велела она Лире. В её голосе было что-то потустороннее, зябкое, но Лира подчинилась, не дрогнув. — Запомни меня хорошенько. Смотри, смотри.
Где-то с минуту они разглядывали друг друга, молодая колдунья в мехах и парфюме и раскрашенная карга, а потом оракул взяла Лиру за руку, тронула пальцами её лицо, и синий глаз на лбу открылся.
В том глазу было бескрайнее чёрное море, и слепящий молочный жемчуг, и гребни чудовищ.
— Я знала, что ты придёшь, — довольно сказала старуха. Наверное, она могла бы говорить это каждому своему клиенту, и всякий раз ловить в ответ восторженный вздох. — Дурочка! Ты же и сама всё знаешь, не так ли?
Лира вздрогнула и сгорбилась.
— Что можно сделать? Я готова. Что?
— Ничего, — безразлично сказала оракул.
— Он… умрёт? Это… неизбежно?
— Я сделала это для тебя, моя дорогая.
Лира с силой выдернула руку:
— Что?!
— Это было непросто, — довольно сказала ведьма. Бульдог прижался к моей ноге, а потом отполз под стул, спрятался в дрожащей тени. — Что я могу? Одни только слова! Но я нашла будущее, для которого их было достаточно. И теперь он умрёт, а ты останешься жива.
— Но…
— Так устроены вероятности. Кто-то всегда умирает, — Оракул вдруг резко двинулась, схватила Лиру за руки с неожиданной силой, притянула к себе и звонко поцеловала лоб, оставив на нём иссиня-чёрный след. — Он умрёт, а ты останешься жива. Твой дар будет свободен, ты получишь власть и мою силу. Короли приходят и уходят, а оракул остаётся. Вот твоё предсказание!
Лира вырвалась и вскочила на ноги. Волосы разметались, шпильки сбились на бок, превратив идеальные локоны в воронье гнездо. Я не видела её лица, но мои пальцы уже кололо заготовкой чар.
— Иди, — добродушно сказала оракул и поднялась тоже на ноги. Она была маленькой, сгорбленной и сухой; обошла Лиру и отперла дверь. — Только возьми мой подарок.
Я встала тоже, напряжённая, готовая швырнуть в этот «подарок» то ли стазисом, то ли чем похуже, но Лира вдруг улыбнулась — и спокойно протянула руку. Подарок оказался небольшим, с чайную кружку размером, и Лира сразу же спрятала его в сумке, так, что я не успела разглядеть, что это.
А потом она вдруг обняла эту странную бабку порывисто, с чувством, так же быстро отпустила и выскочила в коридор, и я заторопилась за ней.
— А ты, — глаз оракула сверкнул, а цепкие пальцы вцепились в мою ладонь, — знаешь сама, что видела в зеркале. Он близко, девочка, о, как он близко! Ты можешь делать вид, что всё это тебя не касается, но знаешь ли ты, о чём будешь жалеть, когда всё закончится?
Она была совсем рядом, безумная старуха с чернёными зубами и третьим глазом, из которого смотрела сама Бездна. От неё плохо пахло: сыростью, плесенью и затухшим в бадье грязным бельём.
— О чём? — хрипло спросила я.
— Обо всём, что ты не успела. Обо всём, чего испугалась. Обо всём, что не посмела отстоять. Знаешь ли ты, как звучит свобода, маленькая Бишиг?
— Что вы…
Но она снова махнула на меня рукой и взялась за дверную ручку, а затем вдруг закашлялась. Она кашляла долго, хрипло и влажно, пока не выплюнула на пол чёрный сгусток металлически блестящей тьмы.
li
Лира брела через хитросплетения коридоров так, словно была рыцарем, разрубающим собой ветви тернового лабиринта; для неё не существовало, кажется, ни проходов, ни преград, ни географии как таковой. Я шла за ней, на всякий случай велев Бульдогу отступить на три шага и выпустить шипы.
На улице Лира махнула рукой водителю, а затем круто повернула направо и резко дёрнула ручку двери в пивную. Взобралась на барный стул — богатые меха сползли по покатым плечам, коснулись грязноватого линолеума на полу, — жестами потребовала пива и грохнула о стойку сперва бокалом, а затем — подарком ведьмы.
— Что это? — хмуро спросила я.
Подарок был чем-то вроде банки, в каких рачительные хозяйки-двоедушницы засаливают на зиму грибы: стеклянный цилиндр, жестяная красная крышка, клочок приклеенной бумаги с размытыми чернилами. Внутри банки что-то вяло плескалось.