Стала ли я лучшей из женщин? Я стала хуже, чем когда-либо в своей жизни. И во всеуслышание я вызвала на бой Димитрия.
— Я не дерусь с девчонками, Элена. И уж тем более я никогда не подниму руку на мать своих детей.
Я услышала изумленные возгласы нескольких девушек. Краска прилила к щекам в тот самый момент, когда холодный взгляд мрачных глаз хищника скользнул по моему лицу. Он даже не дождался поздравлений Верена, а я, смущенная и невероятно взволнованная, всё так же стояла в самом центре арены и взоры всех зрителей, мужчин и женщин, стариков и детей, были прикованы ко мне. И думали они об одном — о нас с Димитрием.
Роман обнимал Анну и, кажется, выражение его лица было сочувственно-одобрительным. Дремучая смесь. Но маленький бесенок внутри меня ликовал. Димитрию было не всё равно. Он помнил наше общее прошлое, так же как и я, помнил все, что было между нами, и знал про нашу дочь.
Глава 13
— Нет! Я его не одену! НИ! ЗА! ЧТО!
Я сверлила суровым взглядом Лючию, а подруга, словно игрушка-болванчик, молча кивала и улыбалась. Это было потрясающе красивое белоснежное платье в пол, которое, будто, светилось в тусклом свете единственного фонаря, освещавшего крохотное пространство палатки.
— Ария, нет! — воскликнули мы одновременно и вместе попытались спасти ослепительный наряд от грязных рук моей дочурки.
Я успела первой. Не мудрено. Я только что выиграла состязания силы, соревнуясь с самыми ловкими и быстрыми женщинами нашего лагеря, а сейчас моей противницей стала женщина в два с половиной раза старше меня.
— Ты победительница, Элена. И это платье — подарок от Верена. Сегодня вечером в честь тебя и Димитрия состоится праздник. Может быть, вы будете танцевать вместе…
Внутри загорелся маленький огонек. Я живо представила, как лучший из мужчин обнимает меня, и мы танцуем под нежную мелодию скрипки или гитары. Совсем не так, как танцевали прежде, в грязных клубах города хищников. Совсем так, как я мечтала в далеком детстве.
— Хорошо, — неуверенная улыбка коснулась моих губ. — Я одену это платье. И вы пойдете со мной.
Мы стояли с разных сторон от Верена, Димитрий и я. Платье казалось мне совершенно не подходящим случаю, не смотря на то, что многие девушки сменили брюки на юбки, а некоторые мужчины надели рубашки. Все из-за него! Димитрий только поменял футболку, и, вероятно, лишь потому, что прежнюю запачкали алые пятна крови.
— Сегодня в нашем лагере состоялись состязания силы! Поприветствуем их победителей! — под крики и аплодисменты Верен поднял наши с Димитрием руки, вынуждая нас сделать шаг вперед.
Теперь каждый из присутствовавших знал, что меня и того, кого даже в лагере теперь стали называть Бешеным, связывала не только победа в этих соревнованиях. Я не сомневалась: ни один мужчина, если только он не желает свести счеты с жизнью, отныне не посмеет приблизиться ко мне, пока где-то рядом будет ОН.
Я встречала их взгляды, внимательные, насмешливые, и с каждой минутой все сильнее желала покинуть ту лесную поляну и больше никогда не видеть ни всех этих людей, ни Романа, ни ЕГО. Ну, зачем, зачем я поддалась на уговоры Лючии и надела это дрянное платье? Зачем распустила волосы? Зачем я притащила сюда нашу дочь?
— Папа! — я услышала звонкий голосок Арии и в изумлении уставилась на малышку, которая вытянув вперед крохотные ручки, в своем миленьком красном платьице шла прямо к НЕМУ. Что здесь происходит? Что???
Димитрий подхватил дочку и посадил на свое широкое плечо, а я просто потеряла дар речи и уставилась на Лючию. Эта предательница только развела руки и несмело улыбнулась, словно, признавая тот факт, что она позволяла Димитрию видеться с нашей дочерью. С моей дочерью! Я увезу ее! Я уеду, и никто из них не сможет найти меня! Я повторяла про себя эти слова и ненавидела всех. Я кипела от злости и тихонько стонала, ощущая собственную беспомощность. Ведь ОН Бешеный. Димитрий тот, кто неизменно задает правила, и если хищник не позволит, я не смогу покинуть лагерь.
Ария обняла и поцеловала его волосы, а на моих глазах появились слезы. Он бросил меня, выбросил как использованную вещь, а теперь отнял все, чем я так дорожила: дружбу Романа, преданность Лючии и любовь Арии. Я ненавидела его и решила во что бы то ни стало сбежать из лагеря предстоящей ночью. Куда? Хоть куда… Мне было все равно, я просто хотела уехать от него, как можно дальше, как можно скорее, чтобы больше никогда не видеть Димитрия и Арию вместе, чтобы больше никто не смотрел на меня так ехидно и чтобы я больше никогда не чувствовала то, что чувствую когда вижу его. Ненавижу это!
Я почти не помню слов Верена. Помню лишь, что мне совсем не понравился приз. Проповедник достал потрясающий золоченый диск и, будто, разломив, вручив Димитрию и мне его половины — изогнутые кинжалы, которые хоть и были хороши сами по себе, не шли ни в какое сравнение с тем, что представляли вместе. Если бы мне удалось забрать клинок Димитрия… Я выкинула из головы глупые мысли и, сухо поблагодарив проповедника, подхватила на руки Арию и направилась в сторону своей палатки. Никто не попытался остановить меня. Помню то чувство, чувство всепоглощающего одиночества и собственной никчемности. Я отправилась собирать вещи.
Спустя час пришла Лючия.
— Что ты делаешь? — ее взволнованный голос заставил меня на миг усомниться. На миг.
— Я ухожу.
Ее ладонь легла на мое запястье.
— Элена, девочка, я прошу тебя, подумай еще раз. Подумай о малышке, ей будет лучше в лагере!
— Как ты могла? — сквозь зубы проскрежетала я и жестко скинула руку Лючии. — Я больше не могу тебе доверять!
Лючия опустилась на плед рядом с Арией. В ее глазах блестели слезы.
— Димитрий любит ее. Я люблю ее! Прошу, не отнимай у нас Арию.
Мое сердце щемило. Любят ее, но не меня. Я почувствовала, что вот-вот зарыдаю и выбежала из палатки. Конечно, к тому времени, я уже сняла ненавистное белое платье. Я бежала, бежала, пока не упала на жесткие камни и не почувствовала, как горькие слезы жгут мои веки. Я желала счастья моей девочке, но понимала, что сама я более не в силах жить рядом с Димитрием. И когда самообладание вернулось, провидение, наконец, услышало мои молитвы и случилось то, чего я желала и боялась больше всего.
Обрывки фраз доносил ветер. Сперва, я не могла разобрать их, не понимала, чьи слышала голоса. А потом сердце екнуло. Димитрий. Роман. И Анна.
Победитель плакал. Беззвучно. Без слез. Я стояла позади Рома и смотрела, как его друг убивается горем. Димитрий достал фляжку, но Ром лихо выбил ее, и та отлетела в заросли репейника. Бешеный уже вскочил и сжал кулаки, но мой муж даже не дрогнул.
— Сядь!
И Димитрий сел.
— Да что с тобой происходит, приятель? — Ром подошел к другу и похлопал его по плечу.
— Она. Я убиваю ее, ты понимаешь? Рядом со мной она умирает снова!
— А по-моему умирали все, кто касался Элены.
Два гневных взгляда метнулись в мою сторону, и я сочла за лучшее замолчать.
— Прости, — я сделала несколько шагов в сторону леса, но Роман высказал пожелание, чтобы я осталась и Бешеный не возражал.
— Стоит мне оказаться рядом с Эленой, она ломается. Ты видел ее сегодня? — кулак Димитрия врезался в ствол дерева и он застонал, но явно не от боли. — Я все порчу, понимаешь?
— Она любит тебя. И ты любишь ее…
— И это нас убивает.
В голосе Димитрия было столько боли и отчаяния, что даже у меня появилось желание как-то утешить его.
— Может быть, пора перестать игнорировать Элену? Пора сказать ей…
— Она ненавидит меня. Она собирается уехать, но я не позволю ей этого сделать!
Голова Димитрия повернулась в сторону зарослей. Я проследовала за ним взглядом и заметила какое-то шевеление.
— Интересно, как?
На скулах Димитрия блуждали желваки и в тот момент, когда на поляну вышла Элена, Бешеный громко сказал:
— Завтра на рассвете я уеду. И больше не вернусь в лагерь. Никогда.