— Нед Тайлер будет ждать тебя, чтобы объяснить кое-что насчет такелажа и распределения парусов. Не заставляй его терять время зря.
Хотя было уже поздно, когда Хэл шел по верхней палубе, света пока вполне хватало, чтобы без труда пробраться между телами спящих матросов, свободных от вахты. Ночное небо усыпали звезды, и их количество и яркость просто ошеломляли любого северянина. Но в эту ночь Хэлу было не до них. Он устал до такой степени, что у него подгибались ноги.
Эболи придержал для него местечко на носу, под защитой носовой пушки, где их не достал бы ветер. Он расстелил на палубе набитый соломой тюфяк, и Хэл благодарно рухнул на него. Никаких кают для команды на каравелле не имелось, люди спали прямо на палубе, там, где могли найти местечко. И в эти жаркие южные ночи они все предпочитали верхнюю палубу нижней. Они лежали рядами, плечом к плечу, но близость такого количества дурно пахнущих тел была для Хэла естественной, и даже их храп и сонное бормотание не могли помешать его сну. Он придвинулся немного ближе к Эболи. Все последние десять лет он спал именно так, ощущая уют и спокойствие рядом с огромным телом чернокожего.
— Твой отец — великий вождь среди младших вождей, — пробормотал Эболи. — Он воин, и он знает тайны моря и небес. Звезды — его дети.
— Знаю, все так и есть, — ответил Хэл на том же языке.
— И это он велел мне напасть на тебя, — признался Эболи.
Хэл приподнялся на локте и уставился на темную фигуру рядом с собой.
— Мой отец хотел, чтобы ты меня ранил? — недоверчиво спросил он.
— Ты не такой, как другие парни. Сейчас твоя жизнь трудна, но она может стать еще труднее. Ты — избранный. И однажды ты получишь великий плащ с красным крестом с его плеч. Ты должен стать достойным этого.
Хэл снова упал на тюфяк и стал смотреть на звезды.
— А что, если я этого не хочу? — спросил он.
— Но это твоя судьба. У тебя нет выбора. Рыцарь-мореход выбирает того, кто последует за ним. Так было уже почти четыре сотни лет. Ты можешь этого избежать, лишь умерев.
Хэл молчал так долго, что Эболи решил, что юношу одолел сон, но потом Хэл прошептал:
— А откуда ты все это знаешь?
— От твоего отца.
— Ты что, тоже рыцарь нашего ордена?
Эболи мягко рассмеялся:
— Моя кожа слишком темна, мои боги слишком другие. Я не могу стать избранным.
— Эболи, мне страшновато.
— Все люди чего-то боятся. Но тем, в ком течет кровь воина, она помогает одолеть страх.
— Эболи, ты ведь никогда меня не бросишь, да?
— Я останусь рядом с тобой до тех пор, пока буду тебе нужен.
— Тогда мне не так страшно.
Несколько часов спустя Эболи разбудил юношу от глубокого сна без сновидений, положив руку ему на плечо:
— Восемь склянок ночной вахты, Гандвана.
Он назвал Хэла его прозвищем; на языке Эболи это слово означало «пустынная крыса». Но ничего бранного тут не было, напротив, так нежно назвал Эболи четырехлетнего мальчика, которого отдали под его попечение больше десяти лет назад.
Четыре часа утра. Через час начнет светать. Хэл поднялся и, потирая глаза, потащился к вонючему ведру на носу, чтобы облегчить организм. Потом, окончательно проснувшись, поспешил по палубе, стараясь не задеть спящих.
Кок в своем камбузе уже развел огонь в обложенной кирпичом печке. Он сразу подал Хэлу оловянную миску с супом и жесткий морской сухарь. Хэл был очень голоден и разом проглотил жидкость, хотя она и обожгла ему язык. Грызя сухарь, он почувствовал, как между его зубами заодно хрустнул долгоносик.
Подходя к основанию грот-мачты, Хэл увидел, как в тени полубака светится огонек трубки его отца, почуял запах табака, неприятный в свежем ночном воздухе. Хэл не остановился, а просто поднялся по вантам, отметив, что ночью, пока он спал, курс каравеллы сменился, подняты другие паруса.
Добравшись до «гнезда» и сменив вахтенного, Хэл устроился поудобнее и осмотрелся. Луны не было, и единственный свет исходил от звезд. Хэл знал название каждой звезды, от огромного Сириуса до крошечной Минтаки в сияющем поясе Ориона. Они являлись особыми знаками для навигаторов, указателями в небе, и Хэл выучил их назубок. Его взгляд сам собой устремился к Регулусу в созвездии Льва. Это не была самая яркая звезда зодиака, но она была его собственная, особенная звезда, и Хэл ощущал тихую радость при мысли, что она светит только для него. Настал самый счастливый час его длинного дня, то единственное время, когда он мог побыть один на переполненном людьми корабле, то время, когда он мог позволить своим мыслям блуждать среди звезд, мог отпустить на волю воображение.