По лицу Тата Матьяса было видно, сколь горьки для него воспоминания о кошмарных событиях филиппино-американской войны, очень многое из того, что происходило тогда, с поразительным сходством повторялось на Филиппинах сейчас.
— Вот почему, Мандо, я не вернулся в город, а предпочел жить отшельником в горах Сьерра-Мадре, — объяснил Тата Матьяс. — История оказалась сильнее меня. Но ты…
— Но ведь я такой же, как вы.
— Нет, Мандо. Ты молод, и перед тобой открыт широкий путь. Ты мог бы спасти жизнь многим обездоленным и облегчить участь страдающих. Ты можешь стать надеждой и опорой в новой жизни. Вы, молодые…
— Кого из наших героев вы считаете для себя образцом, Тата Матьяс? — поинтересовался вдруг Мандо. — Рисаля или Бонифасио? Я думаю, что Рисаля, потому что…
Старик прервал партизана.
— Каждый из них может служить примером: и Рисаль с Бонифасио, и Бургос[15], и Пларидель[16], и Мабини, и Хасинто[17], и Люна[18], и даже Агинальдо. Каждый был по-своему велик, и все они служили матери-Родине, Однако, на мой взгляд, Рисаль, Бонифасио и Мабини составляют треугольник и являются главными героями пантеона филиппинской славы. Рисаль признан духовным наставником филиппинцев; Бонифасио олицетворяет силу и мужество, благодаря которым мы смогли разорвать цепи, освободить страну от иностранного владычества и добиться ее независимости; Мабини считался разумом нации, он заложил основы первой республики и доказал, что филиппинский лидер может оказаться непревзойденным по таланту и любви к родине. Редким героизмом отличались также Пларидель и Хасинто, но то же самое можно сказать и о Рисале с Бонифасио.
— Следовательно, — начал было юноша, но Тата Матьяс сделал ему знак, предупреждая, что еще не закончил мысль.
— Однако величие героя само по себе не следует возводить в абсолют, — продолжал старик. — Я еще раз повторю то, что уже говорил тебе: многое в судьбе человека зависит от обстоятельств. Вот, например, предательское убийство Бонифасио и клевета, которую потом распространяли о нем, лишили его части причитавшейся ему по праву славы. С другой стороны, если бы Пларидель вернулся на Филиппины, как он и намеревался поступить, прежде чем началась революция, и возглавил бы революционное движение, он, вероятно, сегодня считался бы главным героем нации. Но, к сожалению, он умер от туберкулеза в Барселоне. Ну а Рисаль? Он знал, что близится час восстания, потому что Бонифасио послал к нему в Дапитан[19] доктора Валенсуэлу с предложением возглавить восставших. Однако он отверг это предложение. И чтобы доказать Испании, что не имеет никакого отношения к Катипунану[20], Рисаль попросился на Кубу в качестве хирурга в испанские войска, подавлявшие кубинскую революцию. Ведь именно на пути в Гавану он был арестован и возвращен в Манилу. Святые отцы и испанские чиновники не могли простить ему выпадов против них, которыми изобилуют романы «Не прикасайся ко мне» и «Флибустьеры». Они страшились и ненавидели интеллектуалов. Надеялись, что им удастся сокрушить борцов Катипунана, однако идеи Рисаля получили широкое распространение не только на Филиппинах, но и в самой Испании и по всей Европе. Если бы его не расстреляли на Багумбаянском поле в Маниле и он не обрел бы ореол мученика, то он наверняка занял бы подобающее ему место среди таких ученых филиппинцев, как Тринидад Пардо-де-Тавера[21], Фернандо Канон[22] и другие. А теперь возьмем генерала Агинальдо. Если бы он погиб в Паланане и не был захвачен в плен генералом Фанстоном, то превзошел бы славой своей и Рисаля и Бонифасио, и страна с готовностью забыла бы, как он расправился с верховным руководителем Катипунана — Андресом Бонифасио и с генералом Антонио Люной. Как-нибудь в другой раз я расскажу тебе о величии и падении Макарио Сакая.
Слушая рассказ Тата Матьяса, Мандо как бы заново перечитывал историю страны, ставшую еще ярче и понятнее благодаря пояснениям старика. И он не переставал восхищаться этим одиноким, старым человеком, который, живя отшельником в горах, сумел не утратить горячий интерес ко всему происходящему и сохранить веру в счастливое будущее своей страны. Именно таким представлял себе Мандо будущего гражданина Филиппин.
15
Хосе Мария Бургос (1837–1872) — один из наиболее популярных лидеров движения за секуляризацию приходов, профессор теологии в Университете св. Фомы в Маниле, казненный (гарротированный) испанскими колониальными властями после восстания в Кавите.
16
Пларидель — один из наиболее известных псевдонимов Марсело дель Пилара (1850–1896), основавшего в 1882 году первую ежедневную газету на тагальском языке, политического лидера филиппинской эмиграции в Испании, публициста и писателя.
17
Эмилио Хасинто (1875–1898) — член руководства и идеолог тайной революционной организации Катипунан, близкий друг и соратник Андреса Бонифасио, редактор газеты «Калайаан» («Свобода»), активный участник революции 1896–1898 годов.
18
Антонио Люна (1866–1898) — один из руководителей филиппинской эмиграции в Мадриде, видный деятель национального движения и руководитель революции 1896–1898 годов, соратник А. Бонифасио и А. Мабини. Как и Бонифасио, злодейски убит в 1898 году ставленниками лидера правых Э. Агинальдо.
21
Тринидад Э. Пардо-де-Тавера (1829–1925) — богатый манильский адвокат, участник предреволюционного движения начала 80-х годов за реформы, политический деятель либерального толка, известный ученый — историк и филолог. После американской интервенции занял капитулянтскую позицию, одним из первых став сотрудничать с колониальной администрацией.
22
Фернандо Канон (1860–1935) — филиппинский испаноязычный поэт, друг Х. Рисаля и страстный пропагандист его творчества, участник революции 1896–1898 годов; по профессии — врач.