— Вот ведь кончилась война, — в сердцах воскликнул Магат, — а мы тем не менее продолжаем убивать друг друга, как во времена оккупации…
— В этом как раз и кроется первопричина многих беспорядков послевоенного времени, — стал объяснять доктор Сабио. — Одни хотели бы начать после войны все заново, другие — наоборот, жаждут вернуться к предвоенному состоянию. Тут-то и происходит столкновение двух лагерей.
— А какой от этого толк? Вот, к примеру, шумят там, в баррио, а что они могут сделать? Только оплакивать убитых? — спросил Рубио.
— Нет, не только, — вставил Даной. — Люди, которые умеют оплакивать умерших товарищей и умирать за своих ближних, не станут рабами всяких трусов. Придет день, и мы вытащим из ножен меч…
— Даной, дорогой мой, — обратился к нему профессор. — Не так уж и сложно вытащить меч из ножен. Но дело не в этом. Зло надо вырубать с корнем. Монтеро и капитан Пугот — производное господствующего мировоззрения, религии, всей системы… Ее-то и надо менять.
— А каким образом? — поинтересовался Мандо.
— Необходимо выработать более совершенное мировоззрение, создать новую систему.
— Ну а как добиться того, чтобы новая система и новое мировоззрение победили? — не отступал Мандо.
— Только путем непрерывной борьбы, — ответил доктор Сабио.
— А каким оружием бороться? Языком или пушками? — не без ехидства спросил Даной.
— На каждом этапе необходимо выбирать наиболее подходящее для этого этапа оружие, — улыбаясь, ответил доктор Сабио. — В одном случае наиболее эффективным оружием являются слово и перо, в другом ради достижения цели приходится прибегать к другому оружию. Но в любой обстановке и — в любое время прежде всего надо владеть своим интеллектом.
— Ну хорошо, пора нам всем и отдохнуть, — подытожил Мандо. — Завтра предстоит трудный день.
Глава пятьдесят вторая
Жара в этом году наступила раньше, чем обычно; по шоссе, ведущему из столицы в курортный город Багио, обгоняя друг друга, словно на автомобильных гонках, мчались роскошные лимузины, принадлежащие сорока знатным семействам Манилы.
В одной из этих машин ехал Монтеро с супругой и дочерью. Их ждало новое, только что отстроенное бунгало в фешенебельном районе неподалеку от «Мэншен Хаус», летней резиденции президента страны. С конца февраля до начала июня в Багио весело и беззаботно отдыхала элита филиппинского общества. Толпы праздных людей кочевали из «Мэншен Хаус» в «Пайнз Хотел», рассеивались по ресторанам и различным увеселительным заведениям. Воскресная служба в соборе превращалась в своеобразную демонстрацию мод.
В одной из комнат монтеровского бунгало после сытного обеда собралась компания любителей покера. Но сегодня у заядлых картежников не оказалось желания ни сесть за покер, ни просто выпить. Дон Сегундо призвал друзей, чтобы обсудить с ними весьма важный вопрос и просить о помощи. В порядке исключения, за обеденный стол был допущен даже капитан Пугот, которого Монтеро вызвал для доклада. Однако по окончании обеда ему пришлось откланяться: дальнейшее его присутствие не требовалось.
Донья Хулия и Долли отбыли по приглашению архитектора Понг Туа-сона на очередное празднество в «Пайнз Хотел». С некоторых пор Долли перестала сторониться Понга и теперь уже не топала ногами, когда он говорил ей о своих чувствах.
В комнате для покера тем временем обсуждались вопросы, связанные с деятельностью тайной корпорации Монтеро — Сон Туа. В начале «заседания» Монтеро, как заправский политический деятель, охарактеризовал обстановку в стране, не забыв упомянуть и о растущей безработице, и о начавшейся борьбе с коррупцией, и о взрыве национализма. Теперь, когда общественное мнение вынудило полицию принять меры по борьбе с контрабандой, корпорация Монтеро оказалась в затруднительном положении и вынуждена была действовать более изощренно. Вот тут-то и мог пригодиться сенатор Ботин, который готов был на все, лишь бы остаться на второй срок в сенате. К тому же его жалованье было не столь велико, чтобы он мог удовлетворить свои малые и большие прихоти.
— Теперь все стало значительно сложнее, чем прежде, — со злобой в голосе проговорил Ботин. — Всякие там Маливанаги и их приспешники, вроде таинственного Мандо Плариделя, ужасно мутят воду.
— Да, опасные люди, — согласился Монтеро.
Сон Туа изобразил подобие улыбки:
— У нас, у китайцев, есть надежное средство против опасных людей.