Голем моргнул и уставил свой взор на магистра.
— Как? Как такое возможно? — в шоке спросил Иван Иванович, а голова манекена медленно повернулась в его сторону.
— Хотите сказать, что он живой?
Я старался скрыть удивление в голосе, но получалось плохо. Не каждый день после моих заклинаний учебные манекены оживают.
— Нет, живым он быть не может, — начал объяснение магистр. — У него же нет души.
— Но как тогда объяснить его логические телодвижения.
— Не знаю. Мне и самому интересно.
— А если он и боль теперь чувствует? — предположил я.
— Хм. Тогда лучше отложить нашу практику, пока не подвезут новый манекен.
— А этого куда?
— В исследовательский корпус. Там уже наши профессора разберутся, что произошло с этим големом.
— А я могу поучаствовать? — с энтузиазмом спросил я.
— Думаю да. Я договорюсь и передам вам сообщение, куда подходить.
Поскольку наш манекен пришёл в негодность, точнее, стал слишком человечным, индивидуальные занятия Иван Иванович перенёс на послезавтра. А завтра в идеале мы с ним должны будем встретиться в лаборатории, куда скоро и уедет оживший голем.
Когда я вышел из здания целительского факультета, было уже пять часов вечера. Солнце клонилось к закату, и вот-вот должно было спрятаться за горизонтом.
Я неспешно шёл к общежитию. Достал мобилет и набрал Юлю.
— Алло, — послышался в трубке её голос.
— Ты чего на дополнительные занятия не пришла? — сразу спросил я.
— До сих пор с клубом определиться не могу. В один для целителей записалась, а вот второй…
— Ничего не нравится?
— Наоборот. Я хочу вступить чуть ли не вовсе, — рассмеялась в трубку девушка. — А время не резиновое.
— Понятно. Ну, сегодняшнюю практику ты уже пропустила, так что спокойно выбирай. Теперь послезавтра.
— Блин, а чего ты раньше не позвонил? Я бы подошла, — возмутилась Юля.
— Ты всё равно не пропустила ничего интересного. Кроме одного ожившего манекена, — усмехнулся я.
— Да ну? Ты прикалываешься?
— Нисколько. Правда, мы с магистром сами не поняли, что именно произошло. Ведь души-то у него нет. Завтра в исследовательский корпус пойдём разбираться.
— О, тогда я туда и запишусь! Походу там реально интересно.
— Хах, давай. Будет у нас там свой человек. А то чувствую, что это не первый прецедент необычной работы заклинаний в этом году.
— Замётано. Побежала! К ужину буду.
— Подожди, так ужин через полчаса уже.
— Тогда к позднему ужину.
Юля бросила трубку, а я подошёл к зданию общежития. И в этот момент включилось магическое освещение на улице. Рановато однако.
Поднялся в свои апартаменты. В общем зале сидела Марисса и читала книгу.
— А ты чего клуб не выбираешь? — поинтересовался я.
— Уже выбрала. Подводную охоту и спортивное плавание, — ответила девушка, оторвав взгляд от старой книги, которую она явно нашла в моей комнате.
Этот трактат с заклинаниями я хорошо помнил. Но не возражал. Чем больше тайных знаний у моих клановых, тем мы сильнее.
— Плавание? Там и такой клуб был?
— Да. Ты, наверное, так спешил, что не дошёл до него, — усмехнулась уголком рта девушка.
— Точно. Я выбрал два положенных и ушёл. Зачем мне больше? Тогда на поиски решения главного вопроса времени не останется. А сестра мне дороже любых клубов.
Я зашёл в свою комнату и обнаружил на столе десятки яблочных огрызков.
— Ленц? — позвал я. — Ты какого тут мусоришь?
— Так, слуги уберут, — ответил он, выползая из-под кровати.
Моему холоднокровному другу почему-то нравились именно тёмные места, там он и прятался большую часть дня. В отличие от обычных земноводных, которые не прочь погреться на солнышке.
— Ты совсем офигел? Они не нанимались служить ящерице!
— Я саламандра, — грозно поправил Ленц.
Из уст милого питомца это звучало забавно.
— Да хоть динозавр. Давай убирай свои огрызки! — отрезал я.
— Ну, ладно, — деланно обиженно произнёс Ленц и забрался на стол.
Я достал из-под стола магическое мусорное ведро. В нём словно была чёрная дыра. Стоило что-то бросить и сразу пропадало. А ведро всегда было чистое и пустое.
Подставил его к столу, и Ленц хвостом смахнул туда огрызки.
— Так что лучше, — сказал я, возвращая ведро на место. — А повадились хозяйничать, пока меня нет.
— Эх, а кровушка скоро придёт? — раздался грустный голос трактата.