— А со стороны было очень похоже, — ответил я и снова начал закипать.
— Я всегда останусь верной только тебе, — нежно сказала она и приложила руку к ране.
С её губ сорвалось заклинание заживления. Но смотря в её глубокие голубые глаза, я не обратил внимания на острое покалывание в ране. И через минуту от страшных порезов остались лишь царапины.
Затем Юля нежными пальчиками наложила мазь, от которой разило травами. Хотя, может, я преувеличиваю из-за своего усиленного обоняния. Юля закрыла рану повязкой, а там уже и Маша принесла одежду.
Служанка постучалась в процедурную и ввалилась к нам, запыхавшись.
— Принесла, — просипела она и протянула мою спортивную сумку. — Бежала как могла. Фух!
— Спасибо, Маш, — улыбнулся я ей. — Можешь быть свободна.
Девушка кивнула и вышла из кабинета, тяжело дыша.
— Ей бы в марафонах участвовать, — улыбчиво прокомментировал я.
— Это да, — поддержала Юля. — Подождёшь, пока я переоденусь?
— Зачем? Форма медсестры тебе очень идёт, — я приобнял её за талию.
— Да, но если появлюсь в таком виде на трибунах, то меня заставят ещё и там дежурить, — ответила она и впилась в меня губами.
Из кабинета мы вышли только через полчаса. Уже переодетые, правда, причёска Юли слегка растрепалась. Но её искренняя улыбка красила девушку куда больше.
А на трибунах возле арены собралось уже пол-академии.
— Оказывается, у нас много прогульщиком, — усмехнулся я, проходя к арене.
Юлю оставил сидеть в первом ряду, куда уже подошли все наши.
— Сергей! — внезапно со спины меня окликнул знакомый голос.
Я обернулся и увидел Сухоносова. Он снова выглядел здоровым, как бык. А за руку держал Настасью, которая уплетала леденец, не обращая больше ни на что влияние.
Мы поздоровались и пожали друг другу руку.
— Можно с вашими рядом сесть? — дружелюбно спросил парень.
— Конечно. Как Настасья?
— Хорошо. Восполняет баланс недоеденных сладостей. Я твой вечный должник. Если что-то понадобится, только скажи.
— Об этом мы потом поговорим, а пока мне надо навалять одному самонадеянному придурку.
А я собирался это сделать так, чтобы он потом обходил мой клан и моих друзей стороной.
— Хочешь, я выступлю вместо тебя? — предложил парень.
— Нет, это мой конфликт, а не твой, — отрезал я, но Сухоносов не сдавался.
— Теперь твои проблемы — мои проблемы. Ты вернул мне сестру, а это дорогого стоит. Да я жизнь за тебя отдам, если прикажешь.
— Не надо. Садитесь и смотрите за представлением, — улыбнулся я девочке, которая наконец-то обратила на меня внимание.
Я поднялся на арену. Раскинул руки, здороваясь со зрителями, словно бы находился на бойцовском ринге.
К банальному желанию набить морду добавился азарт. И толпа студентов ликовала при виде меня на арене.
Один Кижучев злобно посматривал из соседнего угла, ведь таких оваций он не удостоился. Да и директор с его ложи косо смотрел на меня, всем своим видом осуждая за происходящее.
— Ты слишком самонадеянный, — бросил мне противник.
— Нет, я здраво оцениваю свои возможности.
— В таком случае пора знатно навалять тебе по шее, — усмехнулся парень.
Директор объявил о начале дуэли. Снова напомнил главное правило: нельзя убивать противника.
Но не успел он договорить, как Кижучев сорвался с места. И с его губ сорвалось мощное заклинание. И прямо передо мной образовался шар концентрированного света.
Я прищурился, чтобы не ослепнуть. Но это был лишь отвлекающий манёвр противника.
И в следующий момент в меня прилетело копьё света. На одной интуиции я успел увернуться.
А в голове уже рисовалась особая руна.
Но закончить я её не успел.
Шар света взорвался ярким пламенем, поглощая всё на своём пути. Вплоть до купола.
Кожу обожгло, но я успел дотянуться до медальона на шее. Цепочка расплавилась, но я успел представить место…
И меня перенесло прямо в открытое море. Лишь, потому что в стрессовой ситуации это было первое, что пришло на ум.
Я сжимал в обугленной руке медальон. Сперва вода моря ассоциировалась с прохладой, но её солёные волны лишь обжигали всю мою плоть. А ещё говорят, что с такими ожогами не живут. Видимо, я слишком живучий.
Мне хватило двух минут жжения в солёной воде моря, чтобы собраться духом.
«Вода может исцелять» — так мне говорила Акула. А я прекрасно помнил заклинание от ожогов, поскольку оно было в списке обязательных, которые Иван Иванович велел мне вызубрить за зубок.