А игра, тем не менее, продолжалась. Столкновение началось, и бессмысленно было думать об изменении первоначального замысла в ходе атаки. Андерс и Ранджер продолжали играть свои роли в этой интриге, надеясь, вопреки здравому смыслу, что произойдет чудо и игру удастся спасти. Они хорошо знали, что иногда почти проигранная игра оборачивается яркой победой. И в последней, отчаянной попытке спасти положение они выложили на стол свой последний козырь — Мака Болана, чтобы его неудержимый напор и непредсказуемые действия помогли переломить ход схватки. Даже слепому было видно, что это нарушает установленные правила игры. Но ставки были настолько высоки, что эстетское помешательство на конституционных правах и правительственных запретах могло оказаться не только абсурдным, но и преступным. Речь шла о реальных людях, живших в реальном мире — в самой опасной, разъедаемой пороками его части. Болан понимал отчаяние федеральных агентов и разделял их беспокойство. И хотя он согласился действовать мягко, соблюдая правила игры, теперь стало ясно, что все запасы «мягкости» уже исчерпаны.
Организация действительно оказалась глубоко-эшелонированной. И Рэй Оксли не соврал в одном, очень важном отношении: система основывалась на нетрадиционных для мафии принципах, что очень беспокоило Болана. Пытаясь по разрозненным кусочкам мозаики представить себе всю картину в целом, он вынужден был работать на ощупь, полагаясь исключительно на свою интуицию. На этом уровне действовали мелкие сошки организованного преступного мира, вполне довольные относительной свободой действий, предоставленной им в сфере полулегального бизнеса.
Деятельность компании «Рокси Артистс» являла собой типичный пример такого бизнеса. Несмотря на отрицания Оксли, он был практически ее владельцем. Ему принадлежало 23 процента акций «Рокси». Но этим и ограничивалось его участие в крупной сети, охватывавшей студии звукозаписи, букмекерские конторы, театры, клубы, отели и казино.
Более того, Болан был уверен, что тщательное расследование приведет к раскрытию невидимой сети объединенных компаний и в таких сферах, как торговля и управление недвижимостью, прачечные, торговые автоматы, служба швейцаров и привратников, оказание сомнительного рода услуг по поставкам живого товара для удовлетворения похоти распущенных и не стесненных средствами клиентов.
Это была до боли знакомая игра. Различие заключалось лишь в составе игроков на легальном уровне. Но именно это отличие обеспечивало страховку и прикрытие для других уровней и создавало огромные трудности для тех, кто стремился проникнуть в тайну. В общем-то Болан был уверен, что за невидимой ширмой на заднем плане сидели и дергали за ниточки, приводящие в движение весь преступный механизм, давно знакомые ему лица.
Мак начал понимать всю глубину заинтересованности Министерства юстиции в этом деле. Какими бы законными ни были на первый взгляд операции мафии, ее менталитет и нутро просто не оставляли места никакому другому бизнесу, который не нес бы угрозы и ущерба для общества, и «Рокси Артистс» служила тому прекрасной иллюстрацией. Поскольку те же самые люди из-за ширмы контролировали и само агентство, и разнообразные сценические площадки, включая студии звукозаписи и компании по продаже дисков, а, возможно, и радиостанции, то любой одаренный, многообещающий артист, попав в лапы к «Рокси», вовлекался в преступную игру разврата и грабежа. Их эксплуатировали, как рабов, выжимали досуха, как губку, почти ничего не давая взамен, а затем вышвыривали на помойку, освобождая место для новой жертвы. Некоторым из этих несчастных оставалось одно — заниматься проституцией (мужской или женской), торговлей наркотиками, воровством, азартными играми, всем, что бы ни пожелали хозяева. Как всегда, где бы ни пустила корни мафия, она оставалась раковой опухолью на теле общества.
В данном случае верхушка айсберга в лице Оксли и его «Рокси Артистс» была злокачественным наростом, грозящим разрастись и разъесть всю общественную структуру, связанную с индустрией развлечений, поэтому Болан не испытывал никаких колебаний относительно того, нарушать или нет законные права грабителей.
До Нэшвилла он только мельком слышал о мафиози по имени Ник Копа, которого звали еще Купалетта, Копалетто, Купалетти и Кополетто. Он был двоюродным братом покойного мафиози из Калифорнии Энтони Купалетто — Тони-"Грозы". Сейчас Копе было около сорока двух лет. Судимостей он не имел, хотя было известно, что в молодые годы он служил «карающей рукой» семьи Диджорде в Южной Калифорнии. В криминальных досье федеральных властей о Копе не было никаких сведений, и только в последнее время его имя промелькнуло в полицейских сводках в связи с незначительным правонарушением вроде парковки в неположенном месте.
Напротив, Гордон Маззарелли — «Безумец Горди» — был хорошо знаком федеральной полиции. Этот тридцатипятилетний профессиональный бандит никогда не сидел за решеткой, хотя на протяжении тринадцати лет его арестовывали бесчисленное количество раз в связи с опасными насильственными преступлениями. В преступном мире он был известен как садист и безжалостный исполнитель приговоров, которые его хозяева выносили своим жертвам. Все, кто знал его, старались держаться от него как можно дальше.
Маззарелли поселился в Теннесси всего лишь несколько месяцев тому назад, прибыв в штат почти одновременно с Копой. У Болана не было никаких сведений о том, встречались ли они прежде. Копа орудовал в Калифорнии, а Маззарелли — в Восточном Чикаго, и до последнего времени сфера его действий ограничивалась Средним Западом.
Словом, «лоскутность» Организации проявилась и на этом уровне. И это начало беспокоить методический ум Мака Болана. Что-то новое вырисовывалось из разрозненных кусочков мозаики, нечто более крупное и намного более изощренное, чем простая сеть сбыта наркотиков.
Возможно, сам Болан вызвал к жизни это новое направление в организации мафии. Его недавний сокрушительный налет на национальную штаб-квартиру Синдиката в Нью-Йорке вышиб почву из-под фундамента хорошо отлаженного механизма деятельности мафии в стране. Поэтому не исключено, что нэшвиллский «курс» оказался неизбежным следствием возникшего вакуума лидерства на национальном уровне.
Палач решил познакомиться с ним поближе.
Он еще раз использует «мягкий» подход. Не в силу признания конституционных прав мафиози — они сами отказались от них, затеяв грязную игру, — а из огромного уважения к тем, кто противостоял им. Группа особого назначения уже положила на алтарь борьбы с гангстерами массу времени, энергии, человеческих жизней. Болан не хотел, чтобы этот вклад пропал даром, поэтому он постарается еще раз сыграть «по-мягкому», ни на секунду не забывая, что ведет войну, а мафиози — его враги. И если в результате «мягких» мер он не получит ничего более существенного, чем тело Карла Лайонса, то его действия немедленно перерастут в дьявольски «жесткую» войну, пощады в которой не будет никому. При условии, конечно, что Болану удастся вернуться живым из «мягкого» рейда, ибо не существует никаких прав, гарантирующих ему такой исход, за исключением прав, даруемых законом джунглей. А уж этот-то закон Мак Болан понимал очень хорошо.
Глава 9
Небольшой вертолет с прозрачной кабиной стремительно поднялся в воздух и, набирая высоту, взял курс на юго-восток.
— Наша цель всего лишь в нескольких минутах лета, — предупредил Гримальди своего пассажира.
Болан молча кивнул головой, не прекращая подготовки к предстоящей операции. Далеко позади осталась река, неровная холмистая местность сменила городские кварталы. Покрытая луговой травой долина была как бы зажата между высокими горами на востоке и дельтой реки Миссисипи на западе. Географы называют территорию в центре штата Теннесси предгорным поясом, для местных жителей она просто «Божья земля», и Болан не мог не согласиться с ними. Но некий участок этой земли должен был вскоре превратиться в преисподнюю, и от этого неизбежного факта некуда было деться.