Этого было достаточно, главное — не переборщить. Маззарелли понимал тончайшие нюансы словесной игры. Улыбка его стала искренней, и он протянул похожую на окорок лапу. Болан пожал руку и улыбнулся в ответ. «Медведь» сказал:
— Рад, что ты смог приехать. В саду сейчас накрывают стол. Там чудесно. Тебе понравится. Ник хочет, чтобы ты чувствовал себя как дома и получил удовольствие. Сколько времени ты у нас пробудешь?
— Увы, недолго, — в голосе Болана прозвучало сожаление.
Они пересекли большую комнату со сводчатым потолком и двумя стеклянными стенами. За одной из них открывался приподнятый над землей сад, выходивший к бассейну. Точнее, к бассейнам. Один предназначался для плавания, другие, очевидно, нет. Это были пруды, заросшие разнообразными водными растениями; они опоясывали большой центральный бассейн и создавали восхитительное впечатление тропиков. Разбросанные вокруг экзотические растения в горшках и карликовые деревья привносили в это великолепие возбуждающую атмосферу чувственности. Резвясь в бассейне, нельзя было избавиться от ощущения, что находишься в раю.
Две красотки в микроскопических бикини делали это ощущение еще более убедительным.
— Чудесно, не правда ли? — с гордостью произнес Маззарелли.
Болан негромко рассмеялся.
— Пожалуй, я мог бы задержаться у вас немного.
— Гости, сколько хочешь, — ответил «медведь». — Здесь все равно: что зима, что лето.
Болан мог этому поверить. Над всем садом возвышалась куполообразная металлическая конструкция, в которой были укреплены на шарнирах панели из дымчатого стекла. Очевидно, панели можно было открывать и закрывать для создания необходимого микроклимата.
— Я бы здесь совсем размяк, — не скрывая восхищения, проворчал Болан.
Маззарелли засмеялся.
— Ни в коем случае, — сказал он. — Ник бы этого не позволил. А вот и он — на ловца и зверь...
К ним приближался хозяин усадьбы, вышедший в сад через другую дверь. Это был человек среднего роста, красивый, с благородной осанкой. При виде его в голове Болана щелкнул мысленный переключатель, вызвав к памяти сведения из тайного досье на этого человека. Теперь Болан узнал, кто это. Много лет тому назад его прозвали «профессором» за интерес к книгам. Утверждали, что он лелеял мечту стать писателем и когда-то получил жестокую выволочку за ведение тайного дневника, на основе которого он собирался в будущем написать автобиографию. Все это было давным-давно, когда он служил под началом покойного босса лос-анджелесской мафии Джулиана «Диджа» Диджордже. О деятельности Копы в последние годы практически ничего не было известно.
Он подошел с вытянутой рукой и широкой улыбкой.
— Омега... я рад, искренне рад.
Они обменялись рукопожатиями и присели за столик в рощице из карликовых пальм. Бассейн располагался прямо перед ними, метрах в трех внизу. Красотки без особого оживления и шума плескались в мелкой воде. Болан понимал, что они здесь присутствуют для оживления мизансцены и являются такой же частью пейзажа, как и окружающие их растения в горшках. Пара крутого вида парней в белых пиджаках церемонно расставляла закуски, привезенные на элегантных сервировочных столиках.
Завязалась светская беседа.
Маззарелли подмигнул Копе.
— Омега говорит, что он бы здесь размяк. Я не могу в это поверить. А ты, Ник?
Босс Нэшвилла вежливо рассмеялся и ответил:
— Он тебя водит за нос, Горди. Омега — самый жесткий из всех, кого может послать Нью-Йорк. Тебе лучше держать ухо востро. Он проделал такой долгий путь совсем не для того, чтобы прохлаждаться в саду Эдема.
— Не для того, — признал, улыбнувшись, Болан. — Но почти готов обратиться в новую веру. Это, должно быть, влетело в копеечку, Ник?
Копа небрежно махнул рукой.
— Зачем нужны деньги, если не для улучшения качества жизни? У меня здесь сто шестьдесят акров «Божьей земли». Это мое маленькое королевство. Здесь есть все, что мне нужно. В какую сумму можно это оценить?
— Ты прав, — ответил Болан.
Маззарелли пропустил мимо ушей последнюю часть диалога. Он тихо спросил у босса:
— Что должно меня насторожить?
Копа вопросительно поднял бровь и, мягко засмеявшись, спросил Болана:
— Что должно его насторожить, Омега?
Болан сдержанно улыбнулся. Светская болтовня окончилась, и он очень мягко ответил:
— Многое.
Нюанс был подан великолепно.
И «медведю» это не понравилось. В его голосе появились оборонительные нотки, когда он спросил:
— Гость прошел проверку, Ник?
— Конечно, прошел. — Копа вернул Болану футлярчик с «визитной карточкой», превратив это в маленькую церемонию. — Это, — строго произнес он для сведения Маззарелли, — «фул» «тузов». Что Омега хочет, он все получит на этой территории. — Следующая фраза была адресована к гостю: — Давай поговорим, как мужчины.
Болан кивнул.
— Ты всегда так говоришь, Ник.
Профессору это понравилось.
— Спасибо. Вот что я хочу сказать: я ничего не знаю о неприятностях в Нью-Йорке. Я не принадлежу к их кругу, а они не имеют никакого отношения ко мне. У меня нет претензий к «Коммиссионе». Но вы, парни, проделали титаническую работу, и двери моего дома всегда широко открыты для вас. Если у вас есть проблемы, значит, и у меня есть проблема, и наоборот. Как я уже сказал, мои двери широко раскрыты для вас. Но у меня на корабле строгая дисциплина, и я не хочу, чтобы вы что-то затевали на моей территории, не получив предварительно от меня «добро». Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно?
— Абсолютно ясно, — ответил Болан, воздерживаясь от комментариев.
— Итак, зачем ты сюда прибыл?
— Затем, чтобы забрать Карла Леонетти.
— Кого?!
Болан зафиксировал свой взгляд на Маззарелли, хотя было совершенно ясно, что отвечает он другому.
— Ты, конечно, помнишь Роберто. Карл — его сын.
Копа задумался на минуту, прежде чем ответить.
— Это очень давняя история. Жена и сын Роберто исчезли лет десять или пятнадцать тому назад. Вы все еще ищете их?
— Женщина умерла десять лет назад. А ребенок нет. На прошлой неделе сын Роберто приехал в Нэшвилл. Он нужен в Нью-Йорке, и я прибыл, чтобы забрать его.
Глаза Маззарелли превратились в узенькие непроницаемые щелочки, но остальная часть лица по-прежнему излучала доброжелательность.
— Ты хочешь сказать, что приехал убрать его, — произнес он.
— Я хочу сказать только то, что сказал, — ответил ему Болан.
— Постой, постой, — с недоумением произнес Копа, и недоумение его казалось вполне искренним. — За этим скрывается что-то большее, чем я слышу. Почему сын Роберто оказался на моей территории? Что все это значит?
Для Болана этого было вполне достаточно. Реакция Копы подтверждала подозрение, которое появилось у Болана с самого начала.
— Горди сможет тебе рассказать об этом больше, чем я, — спокойно промолвил он.
Копа перевел требовательный взгляд на своего заместителя.
— Мне кажется, я тебе об этом говорил, — чуть смутившись, сказал Горди.
— Говорил о чем?
— Это дело не стоит выеденного яйца. Я решил, что оно не имеет большого значения, а потом забыл. Суть его заключается в том, что Клеменца натолкнулся на сына Леонетти совсем недавно, когда поехал закупать товар. Я думаю, они заключили какую-то сделку. Точно не знаю. Во всяком случае, с неделю назад Леонетти вдруг объявился здесь. Я имею в виду в городе. Вероятно, искал связи.
— Он не говорил, что чувствует себя в опасности?
— Нет, Ник.
— Так что же он сказал?
Стало ясно, что Болан больше не участвует в разговоре за столом. Его собеседники как будто забыли о его присутствии. Возможно, именно поэтому он первым заметил присутствие дамы, хотя не знал, как долго она уже находилась в саду. Но она была здесь — яркая, красивая, в шелковом костюме, который изумительно шел ей и гармонировал с темными волосами до плеч и большими печальными глазами. Возраст ее трудно было определить, но Болан решил, что она намного моложе мужа. И было что-то знакомое во встревоженном прекрасном лице женщины.