Сидя потом в своем перевернутом вверх дном кабинете и глядя на собравшуюся у меня приунывшую команду, я засомневалась, что инициатором всех наших неприятностей последних дней была ФСБ. Уж не настолько мы насолили генералу Синицкому и его «орлам», чтобы он стал сводить с нами счеты.
И тем не менее чья-то сильная, влиятельная, очень хорошо направляющая рука чувствовалась в достижении единственной цели – помешать работать, выпускать дальше «Свидетеля», тираж которого нам удалось за три номера поднять в пять раз. Но это, конечно, были такие номера, которые взбудоражили буквально весь город.
Стоп, подумала я, а может быть, это кто-то из наших конкурентов?
А что? «Свидетель» сделал такой мощный рывок на дистанции, что бывшим лидерам пора ставить нам палки в колеса. Ну хорошо, пусть конкуренты, но кто из них? Это могла сделать любая из пяти газет, которые контролировал губернатор, любая из четырех, контролируемых его политическими противниками, и мне оставалось только гадать на кофейной гуще – кто же из них?
Кстати, о кофе… Маринка готовит его просто отлично.
– Так, ну что? – сказала я, оглядев свое «войско». – Все в сборе? Кого нет? Корреспондентов? Ну так им пока и делать здесь нечего. Выпуск газеты мы с этого дня временно прекращаем.
Сергей Иванович вытаращил на меня глаза.
– Ты с ума сошла, Ольга! – воскликнул он. – Сейчас надо обязательно развивать успех и приучать читателя к тому, что «Свидетель» выходит часто, почти каждый день. Сейчас расширять редакцию нужно, а не сокращать!
– Успокойтесь, Сергей Иванович! – осадила я его. – Без расчетного счета мы не сможем оплатить ни типографию, ни бумагу. Нам даже подписку принимать нельзя.
– Как это нельзя! – возмутился Сергей Иванович. – К нам народ валом валит, чтобы подписаться хотя бы на три месяца, а ты – «нельзя»!
– Я знаю, что делаю! – отрезала я. – Сегодня у нас выгребли всю наличку из сейфа, но ее-то происхождение я доказать сумею. А вот когда мы соберем кругленькую сумму за подписку и они нагрянут второй раз, а после их визита мы не обнаружим ни одной квитанции о подписке, арестуют уже не расчетный счет, а меня саму! И вы будете сидеть здесь и вздыхать. Но сделать вы ничего уже не сможете, поскольку, простите, Сергей Иванович, просто не знаете, что в такой ситуации делать…
– А ты знаешь! – буркнул Кряжимский и надулся. – Пропадем мы без тебя, как малые дети!
– Вы-то, возможно, и не пропадете, а вот дело наверняка будет похоронено, – сказала я спокойно. – Сейчас не время спорить. Я уже знаю, что делать…
Три пары глаз вопросительно уставились на меня.
– Прежде всего Марина всем сейчас сварит кофе, и мы выпьем по чашечке.
Маринка пожала плечами и отправилась в свой предбанник варить кофе. Я достала из стола устав «Свидетеля» и, найдя нужное место, подчеркнула карандашом несколько строчек.
В кабинет заглянула Маринка, и я поразилась скорости, с которой она научилась готовить кофе. Но она принесла не кофе, а известие о том, что в редакцию пришел какой-то мужчина и просит меня его принять.
– Что за мужчина? – спросила я утомленным голосом. – Опять из налоговой? Или на этот раз из какого-нибудь общества защиты животных? Сейчас начнет обвинять нас в том, что сегодня на обед мы ели бифштексы, а это преступление перед лицом…
– Обычный мужчина, – прервала Маринка мою раздраженную болтовню. – Лет пятьдесят. Одет элегантно. На вид – очень приличный. В очках и с бородой.
– Ладно, пригласи его, я поговорю с ним, пока ты варишь кофе.
Я повернулась к нашим мужчинам и развела руками.
– Не пойти ли вам покурить, ребята? – спросила я. – Все равно объявлен перерыв в совещании.
Они вышли, а вместо них в моем кабинете появился мужчина действительно весьма элегантной внешности – светло-серый костюм, бабочка, мягкая шляпа с круглыми полями, идеально подстриженная борода, очки в тонкой металлической оправе, которая стоила, на мой взгляд, долларов пятьсот, тонкая тросточка с вделанным в ее головку крупным изумрудом. Признаюсь, я не видела такого экземпляра не только среди своих посетителей, но и в Тарасове вообще.
И тем не менее его внешность показалась мне чем-то знакомой.
Я вглядывалась в него, наверное, слишком пристально, и он это заметил. Мужчина усмехнулся, достал из внутреннего кармана пиджака фотографию и сказал: