— Оно моё.
— Уклончивый момент, но оставим это. Что вы умеете делать, господин Х? Ладно, брось сердиться. Я хочу знать, как ты до сих пор зарабатывал себе на жизнь?
— Работал от зари до зари в поле и в конюшне, как последний мужлан, батрак, деревенщина.
— Но деревенские парни так не разговаривают. Тут какая-то тайна. Ты умеешь читать?
— Да.
Он вынул из кармана книгу и протянул мне.
Ну что ж, если ему так хочется… Я открыл и прочёл наугад:
Душа, пустынна и бесплодна, Под горним светом расцвела, И в область злобы преисподней Благоуханье льёт она. Глубины, где лишь дьявол правил, Преобразила благодать…Мистер Эр знаком остановил меня.
— Достаточно. Ты читаешь медленно, но размер передаёшь верно. Кто тебя научил?
— Помощник священника.
— Его нанимали, чтобы учить батрака? Мне трудно в это поверить.
Я молчал. Не рассказывать же свою историю первому встречному.
— А К? Кто она такая, ученик Х? Служанка, с которой вы тайком встречались в огороде? Сладкая ягодка, созревшая для поцелуев деревенского парня? Нет, вряд ли у судомойки хватит денег на золотую цепочку. Вероятно, К — какая-нибудь похотливая вдова, покупающая молодых любовников за безделушки.
Я вскочил на ноги и одним ударом свалил мистера Эра на землю.
— Она настолько же чище тебя, насколько я сильнее. Скажешь о ней ещё хоть слово, я вырву твой поганый язык.
С минуту мистер Эр лежал оглушённый, а затем заревел — со злобой или насмешкой — я не смог разобрать.
— Ха! Говоришь, язык вырвешь? Судя по дикому взгляду, ты вполне на это способен. Ну что ж, посмотрим, посмотрим.
Я уже готов был вышибить из него дух и тем самым положить конец этому необъяснимому припадку, но, всмотревшись, увидел на его лице отпечаток какой-то трагедии; рык перешёл в странные звуки, похожие на всхлипывания. Я повернулся на каблуках.
— Постой! — Всхлипывания снова казались смехом. — Не стоит обижаться, парень! Я же сказал это не всерьёз — просто так, для смеха.
— Смейтесь над кем-нибудь другим.
Я направился прочь.
— Да, ты прав. Х не позволит над собой смеяться, над Х не стоит подтрунивать. Шуток он не понимает, с ним нельзя провести полчасика за приятной беседой, соревнуясь в остроумии. Нет, у Х в жизни должны быть только кровь и слёзы. Ага, ты повернулся ко мне, скривил губы, сжал кулаки — хочешь снова свалить меня наземь? Никто не сомневается, что тебе это по силам. А я тем более. Ведь я сижу на мокрой траве, задыхаясь от первого удара, едва живой от усталости и холода — ты за пару минут легко сделаешь из меня котлету. Но не лучше ли будет помочь мне подняться на ноги? Тогда мы сможем пойти в гостиницу, где меня ждёт мой сонный слуга (не сомневаюсь, что он всю ночь не ложился спать), согреться у пылающего камина, выпить кофе с булочками, подкрепиться яичницей с беконом и поговорить о деле.
Он протянул руку.
Я хотел отшвырнуть её в сторону и покончить с этим гнусным типом и его дурацкими предположениями, но мой желудок воспротивился. Ну что случится, если я и позавтракаю у него?
— Вставайте сами, — сказал я. — Но я согласен идти с вами.
Мистер Эр испустил притворно-жалобный вздох и преувеличенно тяжело поднялся на ноги.
— Благодарности, как я понимаю, ожидать не приходится. Ну и ладно. Я схвачу колючку сразу, а потом буду зализывать раны.
Служанка, открывшая дверь гостиницы, при виде меня разинула рот от удивления и отскочила назад, но, узнав мистера Эра, впустила нас и тут же убежала, зажав рот ладонями.
— Да, Х, победа осталась за тобой. Ты производишь на людей неотразимое впечатление — с этим надо что-то делать. А то по силе производимого эффекта ты можешь соперничать с царём[2], который обращал в золото всё, к чему прикасался. Но сначала о деле.
Щёлкнув пальцами над ухом человека, дремавшего на стуле с высокой спинкой, очевидно слуги, он приказал обалдевшему и заспанному лакею подложить в камин дров, а потом принести кофе и завтрак на двоих.
Мы уселись у камина. Мне показалось, что настроение мистера Эра заметно улучшилось.
— Чудесно, чудесно, — сказал он, потирая руки. — Приятно погреть отсыревшие кости, правда, Х?
— Не зовите меня так.
— Я и рад бы, да ты не представился.
— Меня зовут Хитклиф.
Джентльмена, похоже, весьма озадачили мои слова; он замолчал на целых десять секунд — для него это большой срок.
— Хитклиф — Хитклиф! Какое странное, необыкновенное имя.