Я увидел, что через руку у него перекинута одежда — вышитый жилет и бархатный сюртук.
— Ну же, — продолжал он. — Сейчас же снимите свою мятую засаленную куртку и перестаньте хмуриться. Одежда должна отвечать случаю, хотя бы ради того, чтобы позабыть про неё и развлекаться от души.
Я снял холщовую куртку, которую мне выдал Дэниел, и надел то, что протягивал мистер Эр. Рукава оказались мне коротки, но в остальном наряд сидел вполне сносно.
— Годится, — одобрил мистер Эр. Он застегнул на мне жилет и оправил складки сюртука. — А теперь к приходу слуг встаньте как следует.
Я пожал плечами.
— Зачем ломать комедию перед ними? Они просто сочтут меня дураком.
— Неважно, что они подумают. Главное, что вы сами о себе думаете, а судя по вашей теперешней позе, вы весьма низкого о себе мнения.
Я вспомнил, как он ругал меня за сутулость, и расправил плечи.
— Да, это начало, — сказал он. — Однако плохо, что руки у вас болтаются по сторонам, как у гориллы.
— А где им ещё быть?
— Здесь… и здесь. — Он небрежно заложил руку за полу жилета, а левый кулак упёр в бедро.
— Почему сюда?
— Бог весть, но именно сюда их кладёт всякий благовоспитанный человек. Отклониться от правила значит стать изгоем, без всякой для себя пользы. Приберегите свою оригинальность для чего-нибудь более важного.
Я смущённо принял его позу.
— Верно! Только свободней! Не так скованно! Хорошо, что вы умеете стоять спокойно — этот признак благородства я с удовольствием подметил в самом начале нашего знакомства, — но вы не должны застывать так, словно не способны двигаться. Это нервирует собеседника. Джентльмен должен не только быть спокоен сам, но и весь его вид, его манеры, слова — всё в нём должно внушать спокойствие окружающим.
Я мог бы спросить, многим ли внушают спокойствие его манеры, но услышал, что приближаются слуги. Они оживлённо переговаривались, но, войдя в дверь, смолкли. Мистер Эр, лучась благодушием, указывал им, куда ставить накрытые крышками блюда.
— Жареных цыплят — сюда, тушёные сливы — сюда, варёные овощи — сюда, вино — вот сюда, салат — отлично. Теперь оставьте нас. Когда джентльмены ужинают вдвоём, они вполне могут сами себя обслуживать. Нет, дверь оставьте открытой. Звёзды сияют, ветерок бодрит. Джон, вернёшься через час. Мистер Хитклиф, прошу садиться.
Я сел и стал ждать, что последует дальше. Мистер Эр разлил вино. Я поднял бокал и поднёс его ко рту. Он остановил мою руку.
— Ах-ах, в обществе нельзя пить без тоста, не то ваш друг сочтёт, что вы пьёте ради опьянения, а не рад компании. Итак, за кого или за что мы пьём?
Я на секунду задумался.
— Я выпью за откровенность.
Мистер Эр рассмеялся и поднял бокал.
— От всей души присоединяюсь к вашему тосту. Откровенность — это именно то, чего я от вас жду.
Я тоже выпил, потом сказал:
— Вы считаете, что я скрытничаю?
— Мне хотелось бы больше знать о вашем прошлом и о том, чего вы ждёте от будущего.
— Вы наняли меня работать в конюшне. Я выполняю свои обязанности, так что вам за нужда беспокоиться?
— Мне нет нужды беспокоиться, но я заинтересован. — Он открыл блюдо с цыплятами, и вечерний воздух наполнился аппетитными запахами. — Смотрите, как я их режу, Хитклиф, — ничто так не отличает джентльмена, как умение разделывать птицу. Не заставляйте сотрапезника морщиться, не пилите кости, как пьяный хирург. Аккуратно разделяйте суставы. Раскладывайте ловко и быстро — вот так, — не капайте соусом на штаны соседу и не брызгайте ему в глаза жиром. Завтра вечером раскладывать будете вы. Теперь вам следует сказать «спасибо» — слово, которое, кстати, начисто исчезло из вашего лексикона.
Требуемое слово застряло у меня в горле, но я кое-как пробормотал: «Благодарю и за еду, и за урок».
Удовлетворившись, мистер Эр отрезал себе кусок курицы и принялся есть. Обе больших двери были открыты, так что со всех сторон на нас глядело звёздное небо. Был разгар лета, аромат спелых плодов, цветов и трав приятно мешался с запахом сена и ухоженных лошадей. Дрожащее пламя свечей отражалось в млечных конских зрачках. Некоторое время мы ели в молчании. Потом мистер Эр отложил вилку с видом человека, который намерен произнести нечто важное.
— Хитклиф, я предлагаю сделать из вас джентльмена. Что скажете?
Я откашлялся, но приготовленные слова застряли в горле. Он так точно угадал мои чаянья, что я страшился ответить.
— Вы молчите. Возможно, вы оскорблены. Молодость самолюбива. Переборите свою гордость, Хитклиф. Я изменю лишь внешнюю вашу оболочку. Что у вас внутри, никто, кроме вас, по-настоящему не знает и никто, кроме вас, не переделает.