Он странно, почти весело взглянул на меня. Я пошёл за ними.
После ночной стычки мы с Джоном разговаривали только по делу, да и то односложно, но я знал, что он ревностно бережёт хозяина (своего ровесника, которому служил с малолетства) и что моё миролюбивое поведение в последние месяцы отнюдь не рассеяло его подозрений. Миролюбие это давалось мне тяжело; у меня кулаки чесались разукрасить Джону физиономию в отместку за дюймовый шрам над правым глазом, который я по его милости получил. Единственной реакцией мистера Эра на ссору, о которой весь дом говорил полторы недели не умолкая, было указание Джону впредь величать меня мистером Хитклифом. Это был бальзам на мою уязвлённую душу: несколько хозяйских слов причиняли Джону куда горшие муки, чем все мои побои.
Джон повёл нас в эркер, где я обычно занимался. В первую секунду я не понял, что произошло. Мне показалось, что мой уголок кто-то убрал нарядными праздничными лентами. Но нет: книги, которые я с вечера сложил на краю стола, были раскрыты, изорваны и разбросаны по столу, стулу и ковру. Мало того: то, что я поначалу принял за пёстрые ленты на столе и оконных занавесях, оказалось чернильными полосами — кто-то расплескал вокруг содержимое моего чернильного прибора.
Я взглянул на мистера Эра, ожидая грозы, но он только скривился.
— Ладно, — кивнул он. Потом посмотрел на Джона: — И кто, по-вашему, совершил этот нелепый поступок?
Джон внимательно изучал пряжки на своих башмаках.
— Боюсь, что не могу сказать, сэр.
— Боюсь, что можете. Говорите.
Джон робко взглянул на меня.
— Это чернила мистера Хитклифа, сэр.
— Да, — сказал мистер Эр. — И что с того?
— Ну, вчера, около девяти часов вечера, я услышал шум в холле и выглянул. Мистер Хитклиф, крадучись, выходил из библиотеки. Я стоял в тени, и он, не замечая меня, прошёл мимо к парадному выходу.
Это было правдой, и я подумал, что разгадал его игру. Я действительно заходил в библиотеку вернуть на место чернила, которыми рисовал твой портрет. Само собой, я хотел сохранить это в тайне. Мой таинственный вид заставил Джона заподозрить неладное. Он вошёл в библиотеку, убедился, что всё в порядке, и тогда учинил разгром, чтобы после свалить на меня.
Теперь мистер Эр повернулся ко мне.
— Что вы на это скажете, Хитклиф?
Оправдываться было бы ниже моего достоинства.
— Джон прав, я действительно заходил вечером в библиотеку.
Я сложил руки на груди.
— Зачем?
— Это никого не касается.
Он коротко усмехнулся.
— Всё загадочней и загадочней. Это могло бы подтверждать вину — но каков мотив? Поступок бессмыслен до безумия!
Внезапно лицо его вновь приняло решительное выражение.
— Я докопаюсь до сути, я пойму. Оставайтесь здесь.
Он быстро вышел из комнаты.
Мы с Джоном остались наедине с уликами. Я смотрел на него холодно и спокойно, он нахально улыбался мне в лицо. Я делал вид, что не замечаю. Ходики на камине тикали в такт качанию маятника больших настенных часов, то немного перегоняя его, то отставая. Наконец Джон сказал:
— Попались? Посмотрим, что вы запоёте, когда мистер Эдвард разберётся!
— Дурак! — тихо сказал я. — На какие глупые уловки ты идёшь, чтобы меня опорочить! Не ожидал я этого даже от такого тупицы!
Он рассмеялся.
— Мы одни, мистер Хитклиф, — можете не ломать комедию. Дурак-то вы — гадить там, где вас приютили и обласкали.
— Что ж, охота притворяться — притворяйся, — сказал я, до боли щипля себя за руку, чтобы не вцепиться в жирное горло этой скотины, — потому что скоро тебя разоблачат, и ты ещё пожалеешь.
На физиономии его проступило искреннее изумление, но тут в комнату снова вошёл мистер Эр. Мы вопросительно взглянули на него.
— Ну, — спросил он сердито, — чего уставились? Может, вас смутил рисунок на моём халате? Или моё лицо вам не угодило?
Джон потерял дар речи, поэтому ответил я.
— Мне предстоит смыть обвинение в пролитии чернил?
— По-моему, предстоит смыть сами чернила. Джон, будь любезен, займись этим.
Джон поклонился, но с места не сдвинулся. Он не хотел так просто сдаваться. Я тоже желал ясности.
— Мистер Эр, — сказал я. — Против меня было выдвинуто обвинение. Я бы хотел, чтобы его сняли.
— Против вас? Ах да, конечно. Да, да, вы свободны от всяких подозрений.
Он нетерпеливо махнул рукой.
Я поклонился, собрал те книги, которые не были безнадёжно испорчены, и пошёл к двери. Джон, однако, не унимался.
— Но, сэр! — воскликнул он. — Я собственными глазами видел, как он выходил из комнаты!
Чело мистера Эра омрачилось.