Когда я двинулся вперед, Шейн и его подельники подняли Винса на ноги и увели его, пошатывавшегося, за дверь. Потом я узнал, что мой апперкот так подбросил Винса вверх, что, когда он падал, он вывихнул колено, почти сломал.
Вот так это попало в историю - Пол снял ошарашенного Винса, шатающегося в коридоре.
Теперь в раздевалке стало тихо, если не считать сморкания Шона. Я пошел к нему, решив, что надо и из него выбить дух, пока у меня есть шанс. Но вместо этого я протянул ему руку: " Спасибо за матч, Шон ". Он пожал мою раненую руку и начал рыдать пуще прежнего.
Все вокруг казалось нереальным. После нескольких секунд тишины Джим произнес с озорной улыбкой: " Наверное, теперь меня больше не будут ругать за разбитые мониторы ". Руд, Тэйкер, Оуэн, Джим и Дэйви захохотали.
Когда я вернулся в гостиницу, я попросил Марси, которая негодовала по поводу того, как со мной обошлись, рассказать правду СМИ и фанатам, пока Винс не успел переписать историю ; я знал, что она способна на это, имея столь широкий круг контактов. Эта история облетела прессу по всему миру, прежде чем пиарщики Винса успели заварить себе утренний кофе, и Винс не успел ничего изменить.
На следующий день, пока я летел домой, на Raw в Оттаве, Винс провел собрание с рестлерами, в ходе которого половина ростера едва не ушла из компании. После матча в Монреале рестлеры звонили в мой номер и говорили, что хотят бойкотировать Raw. Я оценил их поддержку, но попросил их думать в первую очередь о семьях. Кен Шэмрок едва не ушел из компании. Дэйви и Оуэн отправились домой ; Дэйви сделал вид, что усугубил травму колена во время потасовки с Винсом, а Оуэн не стал даже придумывать оправданий. Мик Фоли ушел в буквальном смысле.
Я не обижался на тех, кто остался с Винсом, включая Джима, Дэйви и Оуэна. Я оставил эти решения на их совести. Если у них что - то пойдет не так, я мог бы поговорить с Эриком о возможности их перехода, если бы они сами меня попросили.
Во время перелета домой я был настолько опустошен, что просидел весь полет, уперев подбородок в кулак и глядя в иллюминатор, время от времени по моим щекам катились скупые слезы. Я не мог остановить их и не собирался прятать. Джэйд все время хлопала меня по руке.
Команда Пола Джея продолжала снимать меня в самолете, и я не мог понять, почему Пол был так счастлив. Он повторял мне: " Тебе понравится то, что у нас есть " - но я не понимал его слов, потому что пребывал в состоянии настоящего шока. Пол сказал, что, благодаря Всевышнему, ему удалось записать на пленку весь мой разговор с Винсом перед матчем в Монреале. Но я не мог осознать его слов.
Оказавшись дома в понедельник вечером, я не мог заставить себя включить Raw, поэтому позвонил Марси, чтобы узнать, что происходит. Когда она сказала мне, что Шон вышел на ринг с поясом и заявил, что победил меня в моей стране моим собственным коронным приемом и выдворил меня из WWF, я сразу понял, что Шон лгал мне, когда клялся перед Богом, что он ни в чем не замешан. Марси продолжала отчаянную кампанию по распространению истины, и наудачу обратилась к Дэйву Мельтцеру. Она до этого никогда не разговаривала с ним, потому что считала, что я восприму это, как измену, несмотря на то что на тот момент Мельтцер уже стал самым точным и аккуратным летописцем профессионального рестлинга. После долгого разговора с ним Марси сказала мне, что Винс всецело полагается на одну вещь - я никогда не раскрою правду о бизнесе, поэтому она предложила мне поговорить с Дэйвом. Я уже тоже стал размышлять над этим, поэтому во вторник, впервые в своей жизни, я позвонил Дэйву Мельтцеру. Если Винс сделал это со мной, он мог поступить так же с любым из парней. Я сказал Мельтцеру: " Ты не обязан верить мне на слово. Но попробуй доказать, что мои слова не являются истинными ". Он напечатал каждое мое слово, рискуя настроить против себя все источники, которые обеспечивали его жизнь. Его скрупулезная детальная история о том, что стало впоследствии известно, как " Монреальская подстава ", так и не была опровергнута и теперь считается достоверным документом из истории профессионального рестлинга.
После Монреаля ходил слух, что Винс собирается выдвинуть мне обвинения. Оказалось, я сломал его челюсть и выбил колено. Сначала я подумал: " Отлично, попробуй ". Винсу пришлось бы судиться со мной в Канаде, рассказывая истинную правду обо всех событиях в суде. Я был бы рад перед лицом Бога рассказать о мотивах своих поступков. Но мне названивал Карло, пугающий меня перспективами долгого, дорогостоящего разбирательства с неясным исходом. Я вышагивал по комнате с бассейном в моем доме и на время захотел, чтобы я так и не ударил Винса. Потом я потряс головой и рассмеялся над тем, какой нереальной вся эта история продолжала казаться. Пусть они заточат меня в тюрьму, пусть делают все, что хотят, я понимал, что когда - нибудь пожалею о некоторых своих поступках, но я никогда - никогда не пожалею, что вырубил этого сукина сына.