Мальчик изредка смотрел на портреты, которые незаметно прихорашивались и улыбались, переговариваясь между собой. Что было особо удивительным, так это то, что живой прототип этих картин совсем не был похож на изображения.
Взяв очередное письмо в руки, Локхарт вслух прочитал имя и поднес его к лицу, чтобы понюхать, но через секунду закашлялся и выбросил его подальше от себя.
— Понимаю… — сочувствующие произнес рейвенкловец и зевнул.
— О чем ты, Гарри? — недоуменно, будто бы не он только что кашлял, спросил профессор.
— О том, что Ваши фанатки, на мой взгляд, хотят Вас убить. Я серьезно. Что за запахи они выбирают? На меня, конечно, эта дрянь не действует, слава Мерлину, просто подташнивает, но Вас же просто наизнанку выворачивает, — констатировал Поттер и отодвинул очередное дописанное письмо. — И не отнекивайтесь. Не стройте из себя дурачка. Я всё прекрасно замечаю. Даже то, в каком Вы сегодня состоянии.
Гилдерой устало отложил письмо и похлопал себя по щекам. Глаза у него были наполнены влагой, скорее всего от запаха письма, которое он недавно выкинул на край стола.
— Возможно, ты прав, Гарри, — сцепив пальцы в замок и опустив голову. — Но не могу же я не обращать внимания на тех, кто мне предан? Тех, кому я, возможно, важен?!
— Вы серьезно так считаете? — удивленно спросил Поттер.
— Ну да, — ответил преподаватель, угрюмо посмотрев на мальчишку, который ухмылялся.
Гарри захохотал.
— Не могу поверить, тот, кто рассказывает небылицы о победах над сотнями монстров, не может не обращать внимания на каких–то бешеных фанаток. А знаете, почему я Вам совсем не верю? — заговорщицки спросил рейвенкловец и подался вперед.
— Почему? — превратившись вслух, задал вопрос профессор.
— Шрамы, — загадочно пошевелив бровями, сказал мальчик и отодвинулся.
— Шрамы? — недоуменно переспросил мужчина.
— Вы растерзали в мясо сотни монстров, и на Вас ни одного шрама. Вы, что, шутите? Да от одних только оборотней, или с кем Вы там сражались, у Вас на теле должно было остаться полно ранений. Так называемые отметины. Боевые трофеи. Метка, проще сказать. А Вы? Лощеный, нахохлившийся мудак, который даже такой простой истины не замечает. Взгляните даже на профессоров этой школы. К примеру, Снейп. Он не улыбается, не показывает чувств, всегда готов к атаке и сражениям, хотя простой зельевар. Любой из профессоров в первую очередь беспокоится за свою жизнь и жизни детей, но никак не за то, как лежат их волосы или достаточно ли белые у них зубы. Не стоит беспокоиться о том, каким Вы умрете, стоит беспокоиться о том, придут ли люди проститься с Вами. — Закончил Гарри на философской ноте и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — А Вы простой сказочник.
— «Не стоит беспокоиться о том, каким Вы умрете, стоит беспокоиться о том, придут ли люди проститься с Вами», — как зачарованный повторил Локхарт и удивленно посмотрел на мальчика. — Вы невероятно правы, Гарри. Я ошеломлен.
— Если у Вас есть еще вопросы, то прошу, задавайте. Я хочу отдохнуть от писем, — снова зевнув, произнес уставший ребенок.
— Ох, мистер Поттер! Вы же открыли мне глаза! Я даже зауважал профессора Снейпа! — восхищенно пролепетал Гилдерой и широко улыбнулся. — Идите, сегодня не будет этого глупого наказания. Надоели эти письма, если честно. Устроим фаер–шоу? — подмигнув мальчику.
Поттер в пару движений достал волшебную палочку и одним заклинанием сжег все письма, что лежали на столе. Почти все конверты горели разными цветами: зеленым, синим, красным, желтым.
— О, амортенция, как мило, — хлопнув в ладоши, произнес рейвенкловец. — Я, пожалуй, пойду, нужна будет помощь — сообщите.
* * *
Гарри, насвистывая, двигался в сторону гостиной своего факультета, когда услышал жуткое шипение, исходящее от стен. Звук то нарастал, то резко стихал, но просил одного: «Убить». Поттер тряхнул головой и сделал еще несколько шагов, после чего приложился лбом к холодной стене. Звук шипения стих, и мальчик отошел от стены.
— Глюки? — спросил он сам себя и провел рукой по лбу, ибо ощущал на нем что–то холодное и склизкое.
Лоб и рука были перепачканы в чем–то бордовом. На вкус оказалось, что это кровь. Он заозирался и заметил перед собой исписанную кровью стену, надпись на которой гласила «Тайная комната открыта! Враги наследника, трепещите!». Чуть выше надписи на канделябре был подвешен шерстяной мешок, больше похожий на кошку.
Стоило мальчику только решить уходить от этого места подальше, как из–за угла выбежал Филч, местный сквиб и по совместительству завхоз, который, размахивая руками, кричал о том, что Поттер — убийца. Что именно он лишил жизни кошку, ту самую красноглазую, которую звали Миссис Норис.
— Ну, если даже так, что ты со мной сделаешь? — устало спросил рейвенкловец, не отошедший от галлюцинаций.
— Ты еще поплатишься за всё то, что делаешь. Помяни моё слово, Поттер!
Как только Филч замолчал, по коридору прошелся топот десяток ног, после чего на месте «преступления» появилось большое скопление людей, которые громко переговаривались.
— Тише, — звучно заголосил директор, желая разобраться в случившемся. — Что здесь произошло?
— Тайная комната открыта! Враги наследника, трепещите! — прочитал со стены Драко и ехидно улыбнулся, посмотрев на своих однокурсников.
— Профессор Дамблдор, Поттер убил мою кошку! — проскрипел завхоз.
— Докажи, — рисуя окровавленными пальцами две полоски на своих щеках, произнес Гарри. — Я не уверен, что убивал Вашу кошку, к примеру. Я, по–моему, вообще отключился на несколько секунд.
— Убийца! — прокричал Филч.
— Успокойтесь, мистер Филч. Ваша кошка жива, но кто–то подверг её заклятию оцепенения, — спокойно пояснил старец. — Мы вылечим миссис Норрис, как только поспеют Мандрагоры в теплицах мадам Стебль. И я уверен, что это дело рук не Гарри.
Филч, сконфуженный и оскорбленный в лучших чувствах, последний раз зло посмотрел на Поттера и поковылял с места происшествия.
— Профессор Стебль, мадам Хуч, отведите детей в Большой зал, — спокойно попросил Дамблдор и пристально посмотрел на измаравшегося в крови мальчика. — А вдруг это кровь больного животного?
— А вдруг я делаю маску для лица из крови больного животного? — вопросом на вопрос ответил Гарри и посмотрел на профессора Снейпа, который только что подошел.
— Рассказывайте, что здесь произошло, — бесстрастно произнес он, не смотря на рейвенкловца.
— А, я говорил, что, кажется, отключился на несколько секунд? Мне стало плохо и вроде закружилась голова, потом вот кровь на лбу и глюки, — повторил Поттер.
— Закружилась голова? Вы обращались к мадам Помфри? — с обеспокоенностью, которую не удалось скрыть, спросил зельевар и, наконец, взглянул на чумазого мальчика.
— О, это, скорее всего, из–за духов, которыми были надушены письма поклонников. Гарри сегодня отбывал у меня наказание. Разбирали письма, — встрял подошедший вместе со Снейпом Локхарт. — Порой из–за них у меня тоже кружится голова. Это нормально. Прошу простить, почему же меня не позвали раньше? Я бы мог сразу снять заклинание оцепенения, но сейчас уже поздно, — самодовольно произнес Гилдерой, осмотрев кошку, но, увидев осуждающий взгляд Гарри, стушевался.
— Вы говорили про галлюцинации, мистер Поттер. Что Вы видели? — снова бесстрастно спросил Северус, приняв независимый вид.
— Вас, скачущим на розовом пони в мантии салатового цвета. От увиденного я впал в шоковое состояние и поэтому отключился, — с серьезнейшим лицом сказал мальчик, про себя решая, что лучше пока оставить в тайне услышанное шипение.
— Мистер Поттер! — рыкнул зельевар. — Говорите правду.
— In vino veritas*, а я пошел. Переутомился, да еще и маску смывать с лица, — зевнув, пропел он и двинулся в сторону своей гостиной.