— Ему и на отдел плевать! Не знаю, как вы, а я с ним не сработаюсь. Это точно!
— И я! — говорит Сидоренко.
— И я! — соглашается Воробеев. И остальные — тоже.
А тут как раз начальник выходит.
— Ну, как вам новенький? — спрашивает. — Сработаетесь?
— Нет! — отвечаем мы. — Не проявил он себя, как-то не видно человека. Думаем, не сработаемся!
Так и вышло.
Мы теперь работаем в других местах.
ТОГДА И ЗВОНИТЕ
— Товарищ Корякин?
— Да, да, это я.
— Это у вас уже неделю нет воды?
— У меня, у меня.
— Ладно, будет у вас вода.
— Ой. спасибо! А скоро?
— Скоро, скоро, слесаря уже вызвали. У вас какая квартира?
— Квартира? Квартира светлая, просторная. Хорошая квартира, только уборка требуется. Без воды разве жизнь?
— Номер, спрашиваю, какой?
— 92. А зачем номер-то, во всем доме воды нет.
— Вот человек. Может, вам вода и не нужна?
— Как не нужна? Очень даже нужна. Посуду помыть, самому…
— Ну, хорошо, хорошо. Будет вода. Сколько вам ее нужно-то?
— Как это сколько?.. Я думаю…
— Думать будем мы. Ладно, два ведра дадим.
— А почему только два?
— Почему, почему. Да потому, что слесарь больше двух никак не донесет. Рук-то у него не десять, а две. Ясно? Какой этаж?
— Что, что?
— Я говорю, этаж у вас какой? Живете где?
— Двенадцатый у меня. На двенадцатом живу.
— А лифт имеется?
— Лифт-то? Лифт-то имеется. Да только не работает он. Так что придется вашему слесарю пешочком.
— Ну, нет. Мы за чужие недостатки отдуваться не собираемся. С ведрами — на двенадцатый этаж! И куда только диспетчер смотрит! Безобразие! Ладно, скорейшей вам починки!
— Стойте, стойте! А когда же будет вода?
— А как лифт пустят, так и принесем. В момент. Мы-то свое дело знаем. Только звякните. Телефон-то пока работает. — И в трубке раздались короткие гудки.
ФАТАЛИСТ
— Загадочная штука эта жизнь, — размышлял Клюев, глядя на бегущие по стеклу дождевые капли. — Моя, например. Ведь родись я всего на месяц раньше, не в сентябре, а в августе — было бы все теперь совсем по-другому.
Тут за спиной Клюева в восьмой раз грянул свадебный марш. Клюев поморщился и не обернулся.
— Да, совсем по-другому. В школу пошел бы на год раньше. Значит, не познакомился бы в девятом с Танечкой и не стал бы поступать с ней в один институт. Пошел бы по призванию. И не провалился бы, а поступил бы с первого захода. И в том, другом институте, который мне никогда не нравился, не встретил бы Любочку. И не нахватал бы из-за нее двоек. И не выгнали бы с третьего курса. И тогда не нужно было бы восстанавливаться и терять еще год. И учился бы прекрасно. Занимался бы научной работой. Оставили бы на кафедре. Дали тему. Стал бы кандидатом. А потом и доктором. И не болтался бы я тогда все эти годы зря. Не уехал бы в то лето на юг. Не встретил бы там эту Катю. И не женился бы на ней никогда. И тогда… и тогда незачем было бы сейчас разводиться, делить книги, мебель, квартиру и стоять в этой бесконечной очереди, — действительно, очередь в комнату, где Мендельсона не играли, ползла куда медленней очереди с Мендельсоном.
За спиной Клюева в девятый раз грянул марш, и он опять не обернулся. Прижавшись лбом к холодному стеклу, он смотрел на дождь.
СРЕДА, КОТОРАЯ НАС ОКРУЖАЕТ
А началось все с новой квартиры. Получил я эту квартиру, выглянул в окно, а там, сами понимаете, никакой окружающей среды: автобусы, троллейбусы, сплошной городской пейзаж. А хочется воздуха, запаха сосны. Естественности, словом.
Хорошо, думаю, будет сосна. На одну стену клею «Утро в сосновом лесу» — знаете, обои такие специальные. Теперь по утрам набираю полную грудь целебного воздуха и ныряю в море — оно на другой стене. Тоже. конечно, на обоях, но освежает прекрасно.
На полу линолеум «под паркет» — мокрым ногам холодно. Так я его сверху паласом «под ковер». Слева ромашки, справа камешки. Тепло и эффект присутствия. Дверь внутри вроде деревянная, но сверху краска. Ничего, я на нее пленку «под дерево». Стала как настоящая. Стены — кирпич, но тоже незаметно. Я и их «под кирпич», пленочкой. И сразу стало вполне обитаемо, даже уютно. Особенно когда солнце садится в море и освещает косыми лучами сосны на противоположной стене. Зимой закат рано, так я даже с работы отпрашиваюсь пораньше, чтоб не пропустить. Хорошо успокаивает и настраивает на серьезный лад. Так и хочется размышлять о жизни и читать хорошие книги — ими, кстати, вся третья стена оклеена. Жаль только, непонятные — обои, сами понимаете, импортные. Ничего, учу языки.
Прошлым летом что-то внутри схватило — решил в Кисловодск махнуть. Бегал, бегал — нет путевки. Зато достал для кухни прекрасный плакат с видом на минеральные источники. В сочетании с подогретым «боржоми» очень даже помогло.
А недавно пацану нашему пианино купили. Хорошее пианино — моющееся и самоклеющееся. А он — в рев. «Братика, — кричит, — хочу!» И жена тоже насчет братика намекает. «Ладно, — говорю, — сделаем братика». Пошел и купил. Мальчика в матроске, артикула не помню, а сорт — первый. Теперь сынишке есть с кем играть. А если сестренку запросит, так к концу месяца девочек в сарафанах выбросить обещают.
Так что дома у меня теперь полный порядок.
НЕРОДНЫЕ ДЕТИ
Наши дни. Областной город Энск. Строгий кабинет. За столом восседают руководители местных предприятий.
Это Совет директоров.
Председатель Совета. Я собрал вас, товарищи, чтобы сообщить пренеприятное известие: с выпуском товаров народного потребления в нашей области дело дрянь.
Хор покупателей за сценой (требовательно). Больше хороших товаров!
Председатель (продолжает). Потому приказываю: директорам (присутствующие в панике прячу гея друг за друга) сталепрокатного и приборостроительного заводов выпуск названных товаров утроить! Выполняйте!
Свет меркнет. Слышится речитатив:
«Нет сырья… Нет оборудования… Нет помеще…»
Элегантная металлическая мебель. Наборы всевозможных инструментов.
Кухонные комбайны и другие современные товары, представленные на ежегодно проводимой торговыми базами выставке. Их вполне могли бы выпускать энские предприятия.
Энский сталепрокатный завод. Проволочный цех.
Завывают волочильные и перемоточные станы.
По цеху с катушкой проволоки крадется начцеха
товаров народного потребления Молохов.
Молохов (озираясь). И кто только выдумал эту безотходную технологию! Отходов все меньше, а хорошей проволоки мне почему-то не дают. Интересно, почему? (Взывая к далекому главку.) О дайте, дайте мне фонды на сырье! (Обращаясь к торговым базам.) А почему не обеспечиваете нас материалами вы, продающие нашу продукцию? (Адресуясь к председателю.) А почему вы, спрашивающий с нас план, не спросите, есть ли у нас оборудование?! (Поворачиваясь лицом к покупателям.) Как, из чего, на чем буду делать я хорошие товары?