— Что за письмо?
Он развернул ей серо-жёлтый лист бумаги с чёрными следами пальцев, на нём было размашисто написано несколько строк, с обратной стороны был какой-то бланк с казённой шапкой сверху и печатью и подписью министра Шена внизу, перечёркнутый.
— Что написано? — она посмотрела на секретаря, он прочитал:
— «Дорогая святая Вера! Приглашаю на чай, у меня есть пять минут. Надень наши ботинки, здесь грязно. Макс, герой».
Вера кивнула, взяла листок, поднесла к носу, закрыла глаза и медленно глубоко вдохнула — пахло углём, болотной водой, машинным маслом и пламенем. Немного порохом. Немного потом, злостью, усталостью и страхом. Мокрым брезентом. Мокрым железом. Мокрым гниловатым деревом. Она открыла глаза и посмотрела на секретаря:
— Что думаешь?
Он пожал плечами, она уточнила:
— Кто принёс?
— Пожарный, телепортирующий маг. Его подпитывают сейчас, наши, он ждёт ответ.
— Пойти с ним?
Секретарь замотал головой:
— Шену это не понравится.
— Ты его спрашивал?
— Он уехал.
— Спроси его зама. Кто сейчас отвечает за мою охрану?
— Эрик.
— Вызывай.
Секретарь вздохнул и вышел за дверь, вернулся с группой в комбинезонах, Вера нашла жёлтые глаза Кайрис, потом нашла Эрика, протянула ему письмо и сказала:
— Я хочу к нему пойти. Что думаешь?
— Плохая идея. Шену это не понравится.
— Если я пойду туда без вас, ему это не понравится сильнее.
— Это да, — вздохнул он, ещё раз прочитал письмо и нахмурился: — Почерк точно Макса, я его знаю. Хотите пойти?
— Да.
— Хотите переодеться или что-то взять?
— Нет. Идём так. Надо будет — вернёмся.
Эрик кивнул и сказал одному из солдат:
— Веди мага.
Солдат вышел, Эрик вернул Вере письмо, она опять стала его рассматривать. Вошёл знакомый парень из свиты Макса, она его помнила, это он тогда за столом просил Кайрис успокоиться и ставил щит вокруг стола. Сейчас он был в мокром брезентовом комбинезоне, в резиновых сапогах до середины бедра и весь в чём-то красновато-буро-чёрном, как будто уголь разгружал, но не уголь. Когда она дошла до его глаз, он устало улыбнулся и сказал:
— Привет, святая Вера. Неужели правда пойдёшь? Там грязно.
— Если Макс пошутил, он за это заплатит.
— Макс шутник, — мрачно усмехнулся маг, подходя ближе, — но сейчас не до шуток. Все готовы?
— Готовы.
— Идём.
***
8.43.7 Белый тигр на пороге Дворца Наследника
Она проснулась там, где засыпала — на ступеньках Дворца Наследника, рядом с Двейном и вислоухими драконами. Драконы спали, Двейн — нет, он просто сидел на ступеньках, схватившись за голову и ничего не делая, ему было плохо, она чуяла, он пах болью. Она подошла ближе и медленно лизнула его пальцы, запутавшиеся в волосах, волосы зацепились за язык и потянулись за ним, она отошла на шаг, чтобы освободиться, и увидела его лицо, он выглядел плохо, он выглядел слабым.
Скосив глаза в сторону дорожки, ведущей от крыльца к тренировочной площадке, она поняла, что тигр тоже это заметил, и он разочарован, он рассчитывал на большее. Она усмехнулась — глупый тигр, не умеет видеть суть.
Шагнула ближе, с силой лизнула Двейна в лицо, протягивая своим шипастым языком длинные тонкие царапины через всю щёку, заставляя отворачиваться. Обошла его спереди, протеревшись пушистым боком по его коленям и рукам, закрывающим лицо, обошла сзади, протеревшись вторым боком по свёрнутой с дугу спине. А потом упала на бок и с силой оттолкнулась всеми четырьмя лапами от дверей Дворца Наследника, спиной толкая в спину этого жалкого раба.
Раздался глухой удар коленями о камни дорожки, потом более мягкий удар ладонями — успел. Она валялась на спине, лениво перекатываясь с боку на бок и поглядывая то на раба, который больше не мог просто сидеть, то на тигра, который вскочил и думал, рычать или уйти, они оба выглядели сконфуженными, было так смешно.
Двейн наконец собрался и выпрямился, осмотрелся затуманенным взглядом, опустил голову и побрёл куда-то по дорожке, не видя ничего перед собой, ударился лбом о столбик галереи вокруг тренировочной площадки, зашипел и потёр лоб, осмотрелся более осознанно. Его взгляд как будто искал что-то, на что можно сесть и страдать дальше, но ничего не находил — тренировочная площадка не была предназначена для сидения и страдания. Зато там были мечи, на красивой блестящей подставке, которая даже в этом туманном размытом свете притягивала взгляд. Двейн пошёл к ней, взял меч, посмотрел на него, подумал, взял во вторую руку ещё один.