— Ты её вынудила. Ты, хитрая злая лиса, обманом вырвала у неё из рук поводок, на котором она водила Шен Она годами... Так ей и надо. Видят боги, она это заслужила. Издеваться над бедным мальчиком, столько лет! Она напрашивалась, и она допросилась. Я много лет назад говорила — её несдержанность ей аукнется. И так оно и вышло. Боги, мне аж жарко стало, — Виари раскрыла веер и стала обмахиваться, её щёки покраснели, глаза сияли, другие дамы тоже улыбались и выглядели довольными. Виари звонко закрыла веер и сказала: — Так о чём был договор?
— О порядке во дворце. И в жизни хозяина дома. Она сказала, что я могу с ним делать что захочу, хоть съесть.
Виари захихикала и закивала:
— Узнаю её стиль, она любит такие фразочки из детских книжек. О, боги... Это будет весело. И что, ты планируешь заниматься дворцом Кан в Оденсе?
— Обязательно. Начну с того, что напомню старшей Хань, что она таки старшая Хань, вот пусть в доме Хань и хозяйничает.
Дамы расхохотались так, что в их сторону стали оборачиваться, Вера решила ловить волну и начала выступление в своём стиле:
— Ну согласитесь, с двумя домами одновременно она очевидно не справляется. Чтобы вытащить дом Кан из той ямы, в которую она его загнала, понадобится гора золота с меня ростом и человек двести рабочих, и то, даже через год там не будет так круто как здесь, — она с восхищением обвела жестом окружающее великолепие, старшая женщина этого дома расцвела от удовольствия и изобразила неубедительную скромность:
— Спасибо. Это не моя заслуга, у меня много помощников.
— И это прекрасно, для того люди и создают семьи, чтобы никогда не оставаться с проблемами один на один. Я вообще не вижу ничего плохого в том, чтобы попросить помощи у старших, хотя уже давно не дитё малое. Всегда есть вещи, в которых просто страшно, — она понизила голос и призналась, как в чём-то глупом: — Мне мама до сих пор карманы прорезает.
Дамы заинтересовались:
— Какие карманы?
— Ну, в выкройке, — она показала на себе, где в её мире карман, смущённо пожала плечами: — Просто это такой момент, что, если ошибёшься, деталь можно выкидывать, это никак не поправишь потом. Я теоретически знаю, как это надо делать, я всё умею, я расчерчиваю и размечаю, где он будет. И зову маму.
Дамы смеялись, Вера продолжала их смешить, изображая смущение:
— Что? Я боюсь! Она проверяет, что всё правильно, и режет. И я дальше всё сама. И пяльцы переставлять. Блин, как я переживаю каждый раз! Мне всё кажется, что то место, где ткань зажимается пяльцами, всё растянется, перекосится, испортится и умрёт.
Старшая Сун закрыла лицо руками и прошептала:
— Моя дочь так боится. Уже сама бабушка, а всё: «Мам, переставь».
— Ну правда страшно! — шутливо возмутилась Вера. — Я тут это вышивала три часа, а потом возьму обруч натяну на это место. Поэтому я даже не смотрю, приношу, говорю: «Вот, мне вот сюда, пожалуйста», и ухожу. Возвращаюсь — всё уже сделано, ждёт меня. Красота же?
— Красота, — захихикала госпожа Виари, опять понизила голос и спросила: — Так у вас со старшей Хань договор?
Вера посмотрела на неё взглядом хитрой злой лисы, которая всем здесь так понравилась:
— Она попросила меня о помощи, я согласилась. Понятное дело, мы ничего не подписывали, это так, на честном слове. Но я лично слова на ветер не бросаю.
Виари медленно кивнула с восторженным понимающим видом, взяла чайник и стала наливать всем чай.
***
8.44.22 Цыньянская поэзия и Розенбаум
После чая дамы начали читать стихи, Вера наконец-то их услышала, так, как они должны звучать в идеале. Читали классику, специально для Веры рассказывали, кто это написал и по какому поводу, она делала вид, что это очень интересно, но на самом деле, скучала — три строки без рифмы восторга у неё не вызывали. Виари заметила, хотя и не подала вида, но во время очередной чайной передышки осторожно сказала:
— Мне рассказывала старшая Ху, что вы подружились с её сыном, он очень хорошо отзывался о песнях твоего мира.
— Ан Ди? Да, он мне дал поиграть на тай-бу, пока мы обсуждали аукцион. Волшебный инструмент, я совершенно не умею на нём играть, но он волшебный, это очевидно даже не специалисту.
— Почитай нам что-нибудь, — попросила Виари, — нам любопытно, какие стихи в твоём мире. Старшая наследница Кан говорила, они рифмуются, как ридийские, и ложатся в ритм, как карнские. Это очень сложно и необычно для нас.
— А ещё они длинные, — смущённо сказала Вера, — но я могу прочитать отрывок.
— Читай отрывок.
Вера села ровно и задумалась — стихов она успела вспомнить достаточно, пока бродила вокруг теплицы в одиночестве и рассматривала этот яркий чужой мир, но подобрать что-то под запросы местной публики оказалось сложновато. Наконец, она осмотрела пейзаж вокруг и решилась: