Второй ждал ее с лошадьми за деревней, как она и приказала.
— Хороший мальчик, — кинула Дира через плечо напарнику, запрыгивая в седло.
Форти недовольно насупился, но промолчал. Он тоже запрыгнул в седло, правда не с первого раза.
С каждым днем, находясь в «дружелюбной» компании северянки, миранин чувствовал нарастающее искушение пустить стрелу ей в спину.
«Лучше конечно парочку, но можно и с одной начать».
Второй считал себя самым добрейшим человеком в Мирании, однако во имя справедливости, он должен был отомстить Дире за тот подлый удар. У него до сих пор болел один зуб и Форти очень боялся его потерять. Ведь вместе с ним он лишится своей обаятельной улыбки. Пока миранин бороздил просторы империи, он стал проникаться спокойной и размеренной жизнью ее населения. Обенно Второй приглядываться к вражеским особам женского пола. Из-за своей нарастающей симпатии к ним Форти стал их всячески оправдывать: мол они не виноваты в войнах с его народом, их обманывали жадные правители, и вообще как можно злиться на таких милых созданий? А вот на грубых северянок сами Небеса велели! Она заставляла его делать всю тяжелую работу.
«Ветки собери, костер разожги, в карауле всю ночь посиди, а в седле спать с утра не смей, за лошадьми ухаживай. Еще и самой вкусной едой не делится! Убивать людей куда проще, чем исполнять все хотелки этой ста… страной женщины!»
Все его протестные намерения разбивались пугающим взглядом Диры. Она словно хищница — чуяла малейшие изменения в окружении, в которое поподал и сам Форти.
После пятой или шестой по счету их жертвы, у них состоялся достаточно продолжительный, для их пары, разговор на небольшой поляне в лесу.
— Вот скажи мне, дикарь, ты носишь лук в чехле просто так или от него есть какой-то толк? — развалившись у костра обратилась она к Форти.
Второй нахмурился приняв вопрос за очередную издевку.
— Тебе-то что?
— Да так, просто, — усмехнулась она.
Глаза миранина покраснели. Прям в точь как закатное небо за его спиной. Северянка не во что не ставила Форти и относилась к нему словно прислуге, а не напарнику. Даже у почти безграничного терпения Второго есть предел. Он рывком вытащил лук из чехла, наложив на него стрелу, прицелился в лицо Дире. Та с снисходительной улыбочкой поменяла свое положение на сидячее. Ее глаза с вызовом смотрели на миранина.
— Стреляешь или нет?
Форти отпустил натянутую до предела тетиву. Стрела поцеловав левую щеку мечницы и взметнув несколько ее локонов, пролетела дальше к деревьям, где со странным писком вонзилась в один из стволов. Дира даже не вздрогнула от появившейся маленькой царапины на лице. Она встала и направилась за стрелой. В этот момент злость Второго, которая улетучилась вместе с выстрелом, уступила место страху. Северянка вполне могла аналогично показать свое мастерство владения холодным оружием на нем самом.
— Удивил, не такой уж ты и бесполезный.
Она вернулась с пронзенной его стрелой белкой.
— Никогда их не пробовала. Тяжело поймать таких прытких зверьков.
В этот раз во взгляде Диры было однозначное уважение. Миранин всем своим видом излучал уверенность, чтобы никоим образом не вскрылась случайность связанная с белкой.
«Небеса на моей стороне», — довольный результатом подумал Форти.
На правах добытчика, он первый отведал хорошо прожаренное на костре мясо. В отличии от мечницы, ему уже приходилось есть белок, да и что похуже тоже.
— Я ожидала лучшего. В следующий раз подстрели кролика, — сказала Дира, вертя пальцами пушистый хвостик.
— На охоту требуется время, мы же вроде спешим.
Второй сам удивился себе, какой дерзки у него был голос.
— Спешим, — не обратила она на это внимание. — Но если вдруг попадется на глаза, можно и задержаться. Крольчатину я обожаю.
Миранин кивнул. Часть его все еще злилась на мечницу, а другая радовалось прогрессу в их взаимодействии.
С того самого момента Дира стала брать Форти с собой на устранения целей. Но его роль все еще была пассивной — он следил, чтобы их никто не заметил. Обидное прозвище тоже осталось. Хотя в голосе северянки уже не сквозило пренебрежением, как раньше.
— Мы оставили за собой довольно кровавый след, дикарь. Скоро уже можно будет возвращаться в столицу.
Они провели в погоне за выполнением задания пару месяцев. Второй успел порядком устать от такого образа жизни и командирских замашек напарницы. А больше всех устала его задница, не привыкшая к конной езде. Последнее время он только и мечтал о том, чтобы осесть в каком-нибудь городке, забыть про месть, притвориться имперцем, вести мирную жизнь. Совесть, конечно, первое время погрызет его за смиренное проживание бок о бок с врагами, но кто его теперь осудит? Молчун? Наврядли.