Она вытерла тыльной стороной ладони пот со лба.
— Например?
— Раз он так хорош и невыносим, предлагаю… подлые трюки.
— Подлые трюки, — заговорщицки произнесла Лейна.
Гальвэр кивнул.
— Мне нравится. Этого он от меня точно не ожидает!
— Ты говорила, что была третьей, а кто был вторым на соревнованиях?
Лицо девушки изменилось. Мимолетная улыбка мечницы была такой, какую художник никогда еще не видел у нее. Сердце Гальвэра отчего-то очень гадко защемило.
— Один хайши каждый раз держал его в напряжении. За его скоростью мне не угнаться, но если я одолею Дарста, то, и считай его тоже.
Художник потерял концентрацию и выронил кисть.
— Тебе плохо? Ты как-то резко побледнел, — взволнованно произнесла Лейна.
Гальвэр нагнулся за кистью, чтобы не встретиться с ней глазами. Он был напуган. Этот страх был каким-то странным. Тревожным. Поглощающим.
— Я не спал всю ночь. Работал над одним пейзажем, — соврал он.
— Я знаю ты быстро увлекаешься, но про отдых не стоит забывать. Мне не хочется потерять единственного понимающего друга из-за недосыпа, — тепло улыбнулась она.
Но эта улыбка была совсем другой. Она не принесла Гальвэру успокоения. Художник вложил всю уверенность в свой голос.
— Все хорошо. Насколько ты останешься?
— На островах? — она направила свой взгляд к потолку. — Думаю, несколько месяцев точно проторчу здесь, но многое зависит от тебя. Если хорошо меня будешь развлекать, останусь на подольше, — весело подмигнула она ему.
Сердце Гальвэра забилось снова в нормальном ритме.
«Пока она рядом, больше ничего не важно».
Порой, юный художник начинал рисовать с самого пробуждения, не вылезая из кровати. На тумбочке рядом с ней всегда было все самое необходимое, чтобы не упустить вдохновение. Это утро выдалось как раз из таких. Взъерошенный, в мятой одежде и с красными глазами он делал резкие черкания карандашом по бумаге. Когда он закончил, воображаемый друг не смог удержаться от колкости.
«А я уж думал, что люди теперь у тебя будут лучше получаться, раз набил руку на девчонке».
На листке было изображено человекоподобное существо. Точнее не скажешь. Полностью черное, без лица, с длинными руками, доходящими почти до стоп, угловатое тело будто у обгоревшего чучела.
Гальвэр скривился, словно не он был автором этой работы. Листок отправился в самый нижний ящик тумбочки.
«Кхе, еще один шедевр похоронен».
— Пожалуйста, не начинай, — он откинулся обратно на подушку, намереваясь вернуться в сонное царство. Только прикрыв глаза, голос будто ждал этого, услышал:
«Когда ты завершишь портрет девчонки?»
— Сегодня.
На самом деле он был уже давно готов, но Гальвэр все не мог успокоиться. Художник каждый день добавлял в него новые детали, испытывая терпение и любопытство Лейны на прочность. Возможно, Гальвэр не хотел его завершать, чтобы подруга не уехала раньше времени, а может боялся, что не получится сделать ее образ идеальным. Таким, какой она представала в его глазах. Тянуть долго он тоже не мог. Поэтому решил, что это произойдет сегодня. Художник даже не будет смотреть на него, избегая тем самым соблазна добавить еще пару незначительных мелочей.
Если отбросить эту тревогу, то Гальвэр чувствовал себя просто замечательно. Даже отношения с отцом стали более приветливые, можно сказать доброжелательные. Эти пару месяцев пролетели слишком быстро. Он проводил с Лейной каждый день. Она все же уговорила его на совместную тренировку. Копейщик против мечницы — неравный поединок. Но Гальвэр не поддавался. Это бы сильно оскорбило ее. Все закончилось ничьей, хотя художник от сосредоточенности настолько выбился из сил, что уже был готов сдаться. Лейна тоже пыхтела, как загнанная лошадь, но в ее глазах горело озорное пламя.
— Ну? — после пары тяжелых вздохов продолжила. — Что скажешь?
— Напора тебе не занимать, бьешь сильно и продуманно… Сама чувствуешь разницу?
Лейна восстановила дыхание и задумалась. Гальвэр не мог оторвать от нее глаз.
— Я стала выносливее это точно! Но с копейщиком драться совсем иной опыт. Да и ты, в основном, только оборонялся.
Художник ухмыльнулся.
— Это моя специализация.
— Так! — хлопнула она в ладоши, — Где мой обещанный портрет?
— Сейчас принесу, — с тяжелым вздохом произнес он.
Холст был уже в раме и замотан в темную ткань. Гальвэр аккуратно развернул его и с замиранием сердца показал Лейне.
Ее глаза начали быстро бегать по портрету, жадно изучая все детали. Молчание подруги очень нервировало художника. Его пальцы вжались в раму и побелели.