— Пойдемте! Вы мне поможете.
И когда мы остались наедине, я объяснил ей, чего ожидал от нее.
— Вы сейчас снова ляжете спать, кузина моя… Я же закроюсь в комнате Эрве. Как только услышите выстрел — это я буду стрелять, не бойтесь, — вы подниметесь и проделаете в точности то, что уже делали в момент первого выстрела. Но не спешите… Не забывайте, что отходите от глубокого сна, что вам нужно какое-то время на то, чтобы пробудиться, поискать шлепанцы, домашний халат и так далее. Хорошо? Итак, теперь запирайтесь и… внимание!
Покуда я давал ей эти инструкции, мы снова поднялись на второй этаж. Как только она закрыла дверь своей спальни, я тотчас же помчался к шкафу, где стоял мой чемодан. Пристрастие полицейского! У меня всегда имелся при себе небольшой автоматический пистолет, и сегодня я был этому рад. Затем я прошел в комнату умершего. Я собрал все силы, как атлет на старте. Результат имел большое значение. Я должен был действовать не просто быстро, но максимально быстро. Если бы мне удалось достичь третьего этажа прежде, чем выйдет Гортензия, тем самым я доказал бы, что никто из братьев убийцей не являлся. Мой сценарий не ставил себе целью доказать виновность, как это обычно бывает, но убедиться в невиновности. Я выстрелил в сторону открытого окна и, превратившись в бегуна, принял старт, бросился вперед, перемахнул через ограждающие перила. Прыжок оказался нелегким. Я упал на камни, поднялся на ноги… А! Входная дверь! Мне предстояло бесшумно закрыть ее, задвинуть засов… Теперь лестница… В коридоре второго этажа по- прежнему пусто. Я быстро пробежал его на цыпочках. Добрался до третьего этажа. Выиграл! Убийцей был точно один из троих братьев!
Совершенно запыхавшись, я медленно спустился вниз. Гортензия еще не выходила. Я подождал ее перед дверью. Что такое? Наконец я постучал. Она подошла отворить мне.
— И что?.. Вы меня не поняли?.. Вы должны были подняться при выстреле моего пистолета!
— Я ждала, чтобы вы выстрелили, — сказала она мне.
— Как! Но я же стрелял!
В течение нескольких секунд я оставался потрясенным. Затем, как-то разом, в моем мозгу наступило просветление. Конечно же существовало другое и несравненно более логичное объяснение, чем то, что я себе придумал. Теперь я был уверен, что знаю, как разворачивались события, и даже имя виновного. Мне оставалось лишь найти абсолютное, неоспоримое доказательство. Я вновь прошел в вестибюль.
Если Гортензия, которая не спала и ожидала звука выстрела, ничего не расслышала, то каким образом мог ее вывести из сонного состояния первый выстрел? Да просто-напросто звук этого выстрела доносился не из комнаты Эрве. Что же произошло?
Убийца приходит к Эрве. Разражается скандал. И затем внезапно, в гневе, посетитель убивает мужа своей сестры. Он даже не пытается спастись бегством. Он забыл, что толщина стен, дверей, обивки на стенах поглощает все звуки. Ему кажется, что сейчас все сбегутся. Но никто не идет. Тогда он задумывается: а ведь можно легко заставить поверить в то, что преступник пришел извне, это отвело бы подозрение от всех жильцов дома. Убийца открывает окно… Но не прыгает. Он покидает комнату через дверь, которую закрывает на ключ, и ключ сохраняет. Затем он производит второй выстрел из пистолета совсем рядом со спальней Гортензии, говоря себе, что на этот раз она вынуждена будет услышать выстрел и забить тревогу. Потом он возвращается на свой третий этаж. Ему даже нет необходимости торопиться!
Чуть позднее он снова спускается вниз со своими братьями. Это он схватился за топор, это он сломал дверь, это он просунул в отверстие руку, вставил ключ в замочную скважину и открыл! Партия сыграна. Кто схватил топор? Марсель!
Что касается пули, которую он выпустил в коридоре, то я в конце концов обнаружил ее в потолочной балке. Это являлось подписью под его преступлением.
Буйные
Вампир
— Один кофе, Алиса!
За стойкой было пусто. Госпожа Муффия за кассой читала газету. Алиса шумно убиралась: вытирала столы одним круговым движением тряпки, составляла горкой стулья. Она налила кофе и остановилась возле кассирши.
— Он никогда не заказывает кофе, — шепнула она. — Не знаю, что это с ним сегодня вечером.
Дезире Ламбурден по-прежнему смотрел на первую полосу «Франссуар», где красовались выделенные жирным заголовки: «ВАМПИР ДУШИТ ГОРНИЧНУЮ», «ПОЛИЦИЯ ОСТАЕТСЯ БЕССИЛЬНОЙ».
Уже четыре жертвы! Вдобавок изнасилованные, как и положено! Ламбурден вздохнул и отбросил свою зубочистку. Алиса отодвинула тарелку, в которой очищенная яблочная кожура вилась вокруг косточки от отбивной, поставила чашку.
— Не часто вы берете кофе, — сказала она.
Он пристально посмотрел на нее. Под конец он прошелся кончиком языка по своим губам.
— Это верно, — проговорит он. — Но сегодня я чувствую себя в хорошей форме. Алиса, не хотите ли сходить со мной в кино?
Она выпрямилась, чтобы рассмеяться уже более непринужденно. Ее грудь натягивала корсаж, и Ламбурден опустил глаза. Он выпил свой кофе маленькими торопливыми глотками, долго промакивал намокшие усы, свернул салфетку и продел в самшитовое кольцо.
— До свидания, мсье Ламбурден, — сказала кассирша, не поднимая головы.
Он уже стоял, но рука машинально проверила узел на галстуке, потом края шляпы. Алиса разбрасывала опилки.
— Не сегодня, — сказала она, проходя совсем рядом с ним.
Он вышел, поднял воротник габардинового пальто, поскреб прыщик, который наклевывался на шее. Улица блестела от окаянного мелкого, нудного дождя, и разноцветные огни кинотеатра отражались на мостовой в виде зигзагообразных прочерков. Ламбурден глянул на афишу: «ПРИВЕТСТВУЮ ВАС, МАФИЯ». Ему не нравились полицейские фильмы. Причем фильм начался, и Ламбурден знал, что ему, наверное, достанется плохое место — слишком близко от экрана или с краю. Лучше уж вернуться домой.
Прижимаясь к стенам, чтобы не промокнуть, он спустился по темной улице, вздрагивая всякий раз, когда сорвавшаяся с крыши капля разбивалась о его плечи. В очередной раз метеосводка наврала. Никому нельзя верить. Все врут… Алиса врала. Она всегда обещала. Это же так просто!
Ламбурден проходил перед аптекой с витриной под мрамор. Он остановился и стал созерцать свое отражение в гладком камне. В конце концов, не так уж и плох. Безусловно, немного низкорослый. Лицо рыхловатое. Но выражение рта скорее напористое. Усы в некотором смысле старили, делали из него мелкого служащего. Но мелкий служащий — это респектабельно. Мадам Дезире Ламбурден! Может быть, однажды она и не возразит против того, чтобы назваться мадам Ламбурден.
Он снова двинулся, повернул на углу улицы Мокшьен. На неровной мостовой образовались лужи. Ламбурден вытащил свой электрический фонарик.
Время от времени он быстро освещал тротуар, перескакивал через дыры, с отчаянием думая о своих промокших ботинках. Все кругом предавали. Преда…
Из какой-то подворотни вынырнул мужчина. Он толкнул Ламбурдена, и тот отлетел к стене.
— Можно бы и извиниться, — пробурчал Ламбурден и включил свой фонарик.
Он тотчас же получил удар по руке и выпустил электрический фонарик, который погас. Тот, другой, побежал галопом, прервав свой бег на перекрестке, снова пустился вперед. Внезапно его не стало больше слышно.
Ламбурден перевел дух, потому что очень разволновался. Изображение незнакомца запечатлелось на его сетчатке, подобно светящемуся контуру какого-нибудь предмета, на который слишком долго и пристально смотришь: волосы подстрижены ежиком, растерянные голубые глаза, тонкие усики, как штрих карандаша, и как бы рассеченный подбородок, странный такой подбородок в форме абрикоса.
Ламбурден подобрал свой фонарик, тот не разбился. Он давал вполне круглое и однородное световое пятно, которое чуть расплывалось. Он опробовал его в кромешной тьме подворотни и вздрогнул: на земле кто-то лежал.
В таком положении не спят. Он сделал пару шагов и инстинктивно прикрыл свет левой ладонью, которая начала слегка светиться, подобно некому странному кровавому цветку. Его дыхание участилось, но иначе, чем в первый раз. Пребывая в каком-то оцепенении, он убрал руку от фонаря и тотчас же увидел женщину с искаженным лицом, с широко раскрытым ртом — глубокой дырой, в которой виднелись зубы. Он засунул в карман фонарик, вышел, покачиваясь, на улицу. Воздух со свистом выходил из горла, ему хотелось пить, а ноги были как ватные. На улице ни души, лишь в свете фонарей виднеется дождь. Ламбурден промокнул носовым платком лоб, уши, шею… Ай… Этот чертов прыщ! Слишком много ем мяса… Да! Это был точно он! Вампир!