Хуан двинулся в сторону лодки. Фрэнк положил ему руку на плечо.
– Мальчики, мальчики, может, мы без драк сегодня обойдемся?
– Только не с этим хером, – сказал Хуан.
– Не-а, – согласился Тарк.
– Вижу, – сказал Фрэнк. – Но придется немного потерпеть. Сегодня у нас большая работа. Вот вернемся и сдадим все аккуратненько, тогда и убивайте друг друга, хорошо?
– Я готов, – сказал Тарк и в упор посмотрел на Хуана.
– В любое время, козел, – ответил Хуан и посмотрел в упор на Тарка.
– Вот и молодцы! – сказал Фрэнк. – Kumbaya.[7] Вернемся в шесть.
– Я буду здесь, – сказал Тарк.
– Если понадобимся, – сказал Фрэнк, – мы в гостинице.
– Не понадобитесь, – отрезал Тарк. – Я вообще могу провернуть все без вашей помощи. Ты и твой блюющий Панчо только путаетесь под ногами.
– А мы будем скучать по тебе, Тарк, – сказал Фрэнк. – По твоей улыбающейся морде, по твоему искрометному остроумию.
– Укусите меня, – сказал Тарк.
– Я же говорю. Искрометное. До скорого, Тарк. Фрэнк и Хуан развернулись и направились к деревне.
Ярдов через двадцать Хуан сказал:
– Ненавижу этого хера. На фиг он нам нужен? Почему бы нам не взять другую лодку? Куча лодок вокруг.
– Я тебе честно скажу, – сказал Фрэнк, – я не знаю, на фиг он нам нужен. Я делаю, как мне говорят, а мне говорят: работай с Тарком.
Хуан покачал головой.
– Я ему не верю.
– Я тоже. Так что давай постараемся не упускать друг друга из вида.
– О'кей, – сказал Хуан. – Ненавижу этого хера. Тарк стоял на катере и, не выпуская ножа, смотрел, как двое уходят в дождь. Из каюты к нему обратился голос:
– Это те парни?
– Они самые, – ответил Тарк.
– С большим придется повозиться, – сказал голос.
– С ним проблем не будет. В таком бурном море лодку будет швырять будь здоров, особенно если ей плохо править. Я это легко обеспечу.
– Как насчет мелкого? – спросил голос. Тарк посмотрел на нож:
– С гомесом я разберусь сам.
Фэй Бентон вытолкнули из сна прыгавшие по ее животу двадцать семь фунтов груза.
– Мишка! – сказал груз. – Мишка! Мишка!
– Хорошо, милая, – сказала Фэй. – Но сначала мама сходит на горшочек.
Она села, обхватила двухлетнюю дочку Эстель, поднялась с кровати и направилась в ванную. Бережно опустила Эстель на пол и села на унитаз.
– Мама горшочек, – сказала Эстель.
– Правильно, – сказала Фэй. – Маме нужно на горшочек.
– Пипи, – сказала Эстель, услышав журчание.
– Пипи, – согласилась Фэй.
– Здесь как будто накурено, – сказала мать Фэй, появившись в дверном проеме.
– Мама, ты позволишь? – сказала Фэй и захлопнула дверь.
– Мишка! – сказала Эстель. – Мишка! Мишка! Мишка!
– Минутку, милая, – сказала Фэй. – Мама сходит на горшочек.
– Пипи, – сказала Эстель.
– Такты курила? – спросила мать из-за двери. – По-моему, здесь накурено.
– Нет, я не курила, – сказала Фэй. – Люди на судне курят, дым пропитывает одежду. – Она подтерлась, спустила воду, встала.
– Пока, пипи! – сказала Эстель, обращаясь к водовороту в унитазе.
– Пассивное курение смертельно опасно, – сказала мать.
– Мишка! – требовала Эстель. – Мишка! Мишка! Мишка! Мишка! Мишка!
– Хорошо, милая. Пойдем смотреть мишку. – Фэй открыла дверь ванной.
– Выглядишь ужасно, – сказала мать.
– Спасибо, мама, – сказала Фэй. – Легла вчера спать в полтретьего.
– Мишка! – повторяла Эстель. – Мишка! Мишка! Мишка!
– Тебе надо уйти с этой работы, – сказала мама. – Ты себя погубишь.
– Мишка! – сказала Эстель.
– Хорошо, милая, – сказала Фэй. Она взяла Эстель и отнесла в гостиную, включила телевизор и засунула в видеомагнитофон кассету с «Мишкой в большом синем доме», которую Эстель смотрела по меньшей мере пять раз в день. Эстель встала в ожидании прямо перед телевизором, дюймах в шести. Когда появился мишка, она сказала:
– Мишка!
– Ей не следует стоять так близко, – сказала мать. – Катодное излучение вызывает рак мозга.
Фэй пошла на кухню, насыпала в винни-пуховую тарелочку «Фруктовых колечек», вернулась и поставила ее на журнальный столик. Она взяла Эстель и посадила рядом со столиком.
– Фуукс! – сказала Эстель, увидев хлопья. Потянулась к тарелочке, пригляделась, внимательно выбрала фиолетовое и положила в рот. Проглотив, стала высматривать следующее.
– Эти хлопья – сплошная химия, – сказала мать. – От них можно умереть.
– Мама, я очень, очень устала, – сказала Фэй. – Можно я кофе выпью, хорошо?
Она снова направилась на кухню. Мать преследовала ее, твердя:
– Твои волосы пахнут сигаретами. Хватит плавать на этом судне.
– Мам, – сказала Фэй, – я же тебе говорила, я брошу эту работу, как только смогу. Я действительно очень благодарна тебе, что смотришь за Эстель по ночам. Надеюсь, что через несколько дней все это закончится. Мне это нравится не больше, чем тебе.
– Не понимаю, почему Тодд не может взять ребенка на ночь, если тебе надо работать.
– Не возьмет.
– Почему?
– Потому что он ублюдок.
– Не надо так выражаться.
– Хорошо, – сказала Фэй, – он говнюк.
– Фэй! – сказала мама.
– Ну хорошо, – сказала Фэй, – он пиздюк.
– ПИСЬ дюк! – сказала Эстель, приковылявшая на кухню. – ПИСЬ дюк!
– Смотри, что ты наделала, – сказала мать.
– Иди, посмотри мишку, милая, – сказала Фэй. – По телевизору – мишка!
– Мишка, – сказала Эстель и заковыляла обратно.
– Тодд – отец этого ребенка, – сказала мать. – Он несет ответственность.
– Если бы он за что-нибудь нес ответственность, – сказала Фэй, накладывая кофе в фильтр «Мистер Кофе», – я бы до сих пор была его женой. Честно говоря, я даже не знаю, где он теперь живет. С какой-нибудь шлюшкой, наверное. Я не собираюсь оставлять с ним Эстель.
– Он с кофеином? – спросила мать. – Этот кофеин может спровоцировать сердечный приступ.
– Мама, пожалуйста, – сказала Фэй.
– Ладно, сегодня я тебе не понадоблюсь, судно не отправится в море в такую погоду.
Фэй посмотрела в окно.
– Надо позвонить и выяснить, – сказала она.
– Не отправится. Это тропический шторм. Тропический шторм Гектор. Боб Соупер сказал, что ветер до пятидесяти пяти миль в час.
– Все равно нужно позвонить.
– Все равно оно не отправится. При таком ветре можно погибнуть.
Приковыляла Эстель, держа обеими руками пустую винни-пуховую миску.
– Фуукс! – сказала она.
– Хорошо, милая. – Фэй потянулась за коробкой «Фруктовых колечек».
– Сплошная химия, – сказала мама. – Тебе следует давать ей фрукты. – Она наклонилась над Эстель и омерзительно неестественным писклявым голосом, которым говорят с детьми многие старики, сказала:
– Бабушка даст Эстель вкусный чернослив!
– ПИСЬ дюк! – сказала Эстель.
2
«Феерия морей» – это 198-футовая, пятитысячетонная денежная машина, уродливое, неповоротливое корыто с 205 игровыми автоматами и 29 игорными столами в двух больших залах, освещенных убогим неоном, пропитанных стоялым дымом и пьяной руганью. Единственным назначением судна было каждый вечер увозить игроков за три мили от берегов Флориды, вытягивать из них как можно больше денег, а затем четырьмя часами позже высаживать на берег, чтобы они могли раздобыть еще наличности.
Игорные круизы – большой бизнес, особенно в Южной Флориде, где каждую ночь больше двух дюжин кораблей берут на борт около восьми тысяч клиентов. Никто не знает наверняка, сколько зарабатывают на этих кораблях; деньги идут наличными, поэтому не так сложно помешать надоедливым организациям вроде правительства Соединенных Штатов проследить, откуда они берутся и куда деваются.
7
Kumbaya – искаженное