Мак прожил с Нэп больше тридцати почти полностью счастливых лет. Он говорит, что Нэн спасла ему жизнь и дорого заплатила за это. По какой-то причине, мне не понятной, она, кажется, любит его сейчас сильнее, чем раньше, хотя у меня такое чувство, что в молодости он сильно ее обидел. Полагаю, большинство наших обид вплетается в ткань взаимоотношений, и я знаю, что прощение редко несет в себе какой-то смысл для тех, кто наблюдает со стороны.
Как бы то ни было, Мак женат. Нэн подобна кладочному раствору, который не позволяет развалиться семейному очагу. Пока Мак сражается в мире, состоящем из бесконечных оттенков серого, она живет в мире черно-белом. Здравый смысл присутствует в Нэн настолько естественно, что она даже не считает его даром Божьим. Заботы о семье не позволили ей осуществить мечту юности и выучиться на врача, но в качестве медсестры она преуспела и довольно широко известна в медицинских кругах, поскольку работает с особенными пациентами, а именно — с неизлечимыми онкологическими больными. И если Маку свойственна широта охвата веры, то Нэн — глубина.
Эти, казалось бы, не очень подходящие друг другу люди произвели на свет пятерых невероятно красивых детей. Мак любит пошутить, что свою красоту они унаследовали от него, «поскольку красота Нэн осталась при ней». Двое из трех мальчиков уже не живут с родителями: Джон, недавно женившийся, занимается продажами в одной местной компании, Тайлер, только что окончивший колледж со степенью магистра, уехал и преподает в школе. Джош и одна из девочек, Кэтрин (Кейт), пока еще живут с родителями, учатся в местном колледже. И последняя, поздний ребенок, Мелисса, или Мисси, как мы любили ее называть, она… впрочем, скоро вы узнаете о них больше, читая эти страницы.
За последние годы Мак очень изменился и стал уже вообще ни на кого не похож. Сколько я его помню, он всегда был мягким и добросердечным, но после того, как попал три года назад в больницу, он превратился в одного из тех редких людей, с которыми чувствуешь себя уютно, как ни с кем другим. Когда мы расстаемся, у меня возникает ощущение, будто я только что вел самую важную в своей жизни беседу, пусть даже говорил в основном я один. А что касается отношения к Богу, то Мак теперь уже не растекается вширь, а уходит вглубь. Однако подобное погружение дорого ему обошлось.
Сейчас он ведет себя совсем не так, как лет семь назад, когда в его жизнь вошла Великая Скорбь и он замкнулся в себе. В то время, словно по какому-то безмолвному соглашению, мы с ним почти не тусовались. Я изредка встречал его в бакалейной лавке и еще реже в церкви, и хотя мы обменивались приветственными объятиями, говорили после этого не много. Он даже избегал смотреть мне в глаза, наверное, ему не хотелось заводить разговор, который мог бы разбередить его израненное сердце.
А нынешние перемены произошли после ужасного несчастного случая с… Ну вот, снова я забегаю вперед. Всему свое время. Достаточно сказать, что последние несколько лет вернули Мака к жизни и сняли с него груз Великой Скорби, полностью изменив мелодию его жизни, и я не в силах дождаться, когда можно будет эту самую песню исполнить для вас.
Несмотря на то что Мак способен прекрасно выражать свои мысли, беседуя с вами, он чувствует себя неуверенно, когда дело доходит до письма, к которому у меня, как он знает, страсть. Поэтому он и попросил меня записать эту историю «для детей и для Нэн». Ему это нужно было для того, чтобы они поняли, как сильно он их любит и что происходит в его внутреннем мире. Вы знакомы с этим местом, местом, где в полном одиночестве пребываете вы сами, ну и еще, возможно, Бог, если вы в него верите. Разумеется, Бог может присутствовать там, даже если вы в него не верите. Это очень на него похоже.
То, о чем вы сейчас прочитаете, мы с Маком пытались облечь в слова на протяжении многих месяцев. Все это как бы… в общем, все это совершенно фантастично. Правдивы ли некоторые эпизоды этого повествования или нет, я судить не берусь. Достаточно сказать, что хотя многое описанное здесь нельзя подтвердить научным путем, оно тем не менее может оказаться правдой. Скажу честно, меня до глубины души волнует то, что я сам стал частью этой истории, побывал там, где никогда не был раньше, и не думал даже, что подобные места могут существовать; признаюсь как на духу, мне ужасно хочется, чтобы все рассказанное Маком оказалось правдой. Большую часть времени я провожу с ним, но бывают дни, когда зримый мир из бетона и компьютеров кажется настоящим, и я теряю нить, и приходят сомнения.
И еще несколько предварительных замечаний. Если вдруг эта история придется вам не по душе, Мак скажет только: «Прошу прощения, но изначально это писалось не для вас». И снова повторюсь: возможно, это происходило на самом деле. То, что вы прочитаете, это все, что запомнил о случившемся Мак. Это его история, а не моя, поэтому в тех считаных эпизодах, когда я появляюсь, я говорю о себе в третьем лице.
Память ненадежный товарищ, особенно когда речь идет о катастрофе, и я не очень удивлюсь, если, несмотря на наши старания передать все как было, какие-то фактические ошибки и искаженные воспоминания отразились на этих страницах. Это произошло непреднамеренно. Гарантирую вам, что диалоги и события настолько правдивы, насколько сумел передать их Мак, поэтому прошу вас, проявите к нему снисхождение. Вы сами увидите, что рассказывать о подобном не так-то просто.
Вилли
Глава 1
Пересечение путей
На середине жизни — развилка двух дорог.
Я слышал мудрого слова,
Как выбрал он тропу, что хожена едва
И изменить потом уж ничего не мог.
Ларри Норман (принося свои извинения Роберту Фросгу)После необычайно сухой зимы выдался дождливый март. А потом пришел холодный атмосферный фронт из Канады, и его удерживал на месте ветер, с ревом несущийся по каньону с Восточного Орегона. Хотя весна была уже на подходе, бог зимы не собирался сдавать свои позиции без боя. Снегом покрылись окрестные горы, и дождь замерзал, падая па холодную землю вокруг дома, — отличный повод, чтобы устроиться с книжкой и горячим сидром возле жарко полыхающего камина.
Но вместо этого Мак провел все утро за компьютером. Удобно расположившись в домашнем кабинете, в пижамных штанах и футболке, он занимался продажами, главным образом на Восточном побережье. Он часто прерывался, прислушиваясь к звонкому стуку ледяных бусин в стекла и наблюдая, как пейзаж за окном медленно, но верно скрывается под пологом снега, тотчас становившегося льдом. К несказанному своему восторгу, Мак понял, что еще немного — и он станет узником ледяной тюрьмы.
Ах, какая это радость, когда буря, снегопад или ледяной дождь нарушают привычный ход вещей. В отличие от болезни, претерпевать которую приходится в одиночку, непогода так или иначе касается всех без исключения. Ты почти слышишь, как с облегчением дышат близлежащий город и его окрестности, которым Природа, вмешавшись, позволила отвлечься от утомительной человеческой суеты. Не нужно ни перед кем извиняться, что не выполнил то или иное поручение. Все согласны: это действительно уважительная причина. Нежданное освобождение от тягостной необходимости что-либо делать, от тирании назначенных встреч и расписаний наполняет сердце весельем.
Конечно же, справедливо и то, что бури мешают бизнесу, и пока одни компании зарабатывают больше, чем обычно, другие терпят убытки, то есть находятся и такие люди, которые не испытывают радости от временного прекращения всякой деятельности. Но им некого винить за спад производства или за то, что кто-то из-за снежных заносов не смог добраться до офиса. И даже если подобный период длится не больше двух-трех дней, каждый ощущает себя хозяином своего собственного мира, и происходит это всего лишь потому, что капли воды замерзли, прежде чем удариться о землю.
В такие дни даже повседневные занятия превращаются в своего рода приключение. После обеда Мак оделся потеплее и вышел на улицу, чтобы добраться по длинной подъездной дорожке до почтового ящика. Лед волшебным образом превратил эту обычную ежедневную прогулку в опасную вылазку, в нечто вроде вызова, брошенного стихиям. Мак размахивал руками в попытке противостоять грубому напору ветра и смеялся ему в лицо. Тот факт, что никто не видит его подвигов, мало его беспокоил, но сама мысль о том, что эти действия можно назвать героическими, заставила его улыбнуться.