Джеф не волновался, но знал, что ему следовало бы тревожиться. Он набрал номер мобильного Эмори, но сразу же после первого звонка включилась голосовая почта с просьбой оставить сообщение.
– Я думал, что к этому времени ты уже будешь дома. Позвони мне.
Эмори часто оставалась в клинике после окончания рабочего времени и по выходным, используя это время для бумажной работы. Джеф позвонил на основной номер, потом на номер, зарезервированный только для членов семьи. И там, и там включился автоответчик. Он оставил сообщения, прося жену позвонить ему.
Затем он позвонил в больницу, где она практиковала, и попросил соединить его с педиатрическим отделением.
Снявшая трубку медсестра узнала его по голосу.
– Чем я могу вам помочь, мистер Сюррей?
– Доктор Шарбонно в отделении?
– Я думала, что она до завтра выходная.
– Так и есть. Но я ждал, что она вернется сегодня днем, и мне не удалось связаться с ней по мобильному. В клинике никто не ответил. Я подумал, что она заехала в больницу, чтобы проверить пациента, и задержалась.
– Моя смена только что началась, поэтому я не знаю. Я спрошу.
– Спасибо. Если кто-нибудь ее видел, попросите этого человека позвонить мне. Если моя жена появится, скажите ей, что в ее мобильном сразу включается голосовая почта. Она должна проверить аккумулятор.
Джеф нажал на кнопку «отбой», бросил мобильный на свой письменный стол, встал и начал мерить шагами комнату, решая, как ему поступить. На обдумывание ушло еще несколько минут, но логичным было только одно решение.
Десятью минутами позже Джеф уже мчался на север по автостраде.
Эмори взяла поджаренный на гриле сандвич с сыром и принялась откусывать маленькие кусочки, проверяя, справится ли ее желудок с твердой пищей. Ее больше не тошнило, осталось только неприятное ощущение под ложечкой, что из этой хижины ей живой не уйти.
После того, как хозяин дома не позволил ей воспользоваться его ноутбуком, Эмори снова легла в постель, не упустив возможности демонстративно поднять крышку компьютера. Она улеглась поверх одеяла, прикрыв его уголком только ноги.
Так Эмори и лежала, напряженная и настороженная. Но мужчина не обращал на нее внимания, занимаясь своими делами. Она почувствовала аромат кофе, который он сварил, и яичницы, которую он для себя поджарил. Потом он вымыл посуду и вышел на улицу, но отсутствовал всего пару минут. Прислушиваясь к его передвижениями по комнате, Эмори задремала.
Проснулась она через несколько часов. Стемнело. Через прорези в ширме она видела, что мужчина включил лампу под джутовым абажуром.
Эмори переживала, не привела ли безуспешная попытка атаковать его к ухудшению ее собственного состояния, оставив совершенно без сил. Но когда она села в постели, выяснилось, что головокружение уже не так ее мучает. А вот головная боль никуда не делась.
Женщина встала и отправилась в ванную. Потом, хотя она поклялась себе, что скорее ад замерзнет, чем она выйдет из своего хилого укрытия, что ему придется тащить ее за волосы из-за ширмы, Эмори вышла из-за нее.
В ту минуту, когда она это сделала, мужчина как раз вернулся с улицы, столь же тепло одетый, как и раньше. Он принес охапку дров. Увидев Эмори, он помедлил на пороге, потом закрыл дверь ногой, вытер подошвы сапог о джутовый коврик и отнес поленья к камину. Он следил за тем, чтобы ящик для дров не пустовал.
Как только мужчина переложил туда свежие поленья, он сразу снял верхнюю одежду, стряхнув льдинку с куртки, прежде чем повесить ее на вешалку.
– Пошел снег с дождем.
– Какая удача для тебя. Чем хуже погода, тем тебе легче удерживать меня здесь в плену.
Копируя ее иронию, он ответил:
– Взгляни на светлую сторону. Тебе не придется голодать. У меня достаточно еды, чтобы мы могли продержаться несколько дней.
После такого диалога он отправился готовить куриный суп с лапшой из банки и сандвичи с сыром, один из которых теперь неторопливо ела Эмори. Честно говоря, простая еда оказалась восхитительной на вкус, и чем больше она ела, тем сильнее становился ее голод. После пробежки накануне Эмори испытывала недостаток углеводов. Суп восполнил потерянный натрий. Она съела всю порцию.
Хозяин дома заметил ее пустые тарелки, но воздержался от комментариев и просто отнес их в мойку.
– Кофе?
– Нет, благодарю. У тебя есть какой-нибудь чай?
– Чай, – он повторил это слово так, словно никогда его не слышал.
– Неважно.
– Прости, я не любитель чая, – он поставил свою кружку с кофе на стол и сел напротив Эмори.
– Тебе следовало бы его иметь. Кто знает, вдруг пленница его попросит.