Вальдер наконец добрался до самого верха, пнув цепь с замком — старая дверь в самую высокую комнату была прикрыта, но за ней слышался тонкий голос… Должно быть, он оказался наверху прежде, чем император поднялся на семьсот семьдесят семь ступеней к храму.
Но узнавать, бросился ли кто на императора времени не было — за дверью Вальдер услышал девичий крик. Если Айдан посмела тронуть его дочь — он убьёт её так жестоко, что её избиения покажутся детской шалостью.
Ударив плечом в дверь, Вальдер поморщился от резкой боли в груди, но распахнул створку и ворвался в помещение, куда редко кто ходил. Прежде он даже не знал, что здесь вообще что-то есть. Просторную на удивление комнату окружали каменные стены и совсем древние полки с книгами, стояли старые сундуки, но больше всего Вальдер боялся взглянуть на два тёмных силуэта перед собой и увидеть бездыханное тело Айзы и кровь на её шее…
Сделав шаг вперёд он почувствовал, как подогнулись ноги, и упал на колени. Дыхание вырывалось с хрипом, и в горле встал ком.
Глава 39
Дорога испытаний
— Папа! — воскликнула Айза и бросилась ему на шею как ни в чем не бывало. Точно так же, как в первый раз во дворце императора, когда он увидел её спустя несколько лет, такую взрослую, такую… похожую на него самого. — Ты так поздно!
— Прости, милая. Прости, ты не должна была…
Айдан сидела, оперев локти на согнутые колени, на ступеньках в дальнем углу комнаты у большого круглого окна, выходящего на храм. Чёрные короткие волосы изящно обрамляли лицо, свободный крой многослойного наряда стелился по полу.
И тёмный в полумраке взгляд прошибал насквозь.
— Что ты здесь делаешь, Айза? — прошептал он из последних сил.
Вальдер обхватил голову дочери, впервые чувствуя, как сильно с ней связан и как раньше этого не замечал.
— Сента де Марит сказала мне, что покажет лучшее место, откуда можно будет увидеть церемонию, сказала, что ты тоже придёшь сюда и просил позвать, а мама всё равно занята с дядей Маркусом… И ещё здесь самые интересные книги, в них есть даже картинки, но их не показывают послушникам, потому что в монастыре надо учиться… и здесь всё очень строго.
Звук гонга заглушил слова Айзы, и она едва заметно вздрогнула в его объятиях. Вальдер обхватил её крепче и прижал к себе, глядя поверх её макушки на Айдан и не в силах отвести взгляд от её колдовских глаз.
— Что, я не так жестока, как ты вообразил? Думала, ты тоже захочешь это увидеть, — плавно проговорила Айдан и кивнула на окно, из которого открывался вид на лестницу храма.
Она улыбалась, но в глазах её стояли слёзы — он увидел это, мягко отстранив дочку и медленно, чуть хромая, подходя к Айдан.
Полные глаза слёз.
— Думаешь, я проиграл?
Вальдер подошёл к ней, сидящей на третьей ступеньке и ухватил за подбородок, поднимая её лицо выше к себе. Слёзы из больших прекрасных глаз с миндалевидным разрезом, чуть навыкате, потекли от внешних уголков к вискам.
— Четверо рассудят, — проговорила Айдан покрасневшими, пересохшими полными губами: светлым пятном мелькнули в полумраке белые зубы.
— Папа, смотрите же, — Айза прильнула к другому окну, глядя за церемонией.
Отсюда и правда всё было как на ладони.
Вальдер заметил, что в руках Айдан не было даже ножа. Не валялся и рядом. Думала ли она правда убивать Айзу, вздумай он не прийти или прислать сюда десяток своих головорезов, чтобы отомстить?
Сиркх был уже почти на самом верху. Лёгкий плащ стелился по ступеням по мере того, как новый император Ивварской Империи предъявлял свои права не только на древний орден дарханов, не только на правление огромными землями, но и на сердце Арнеины и даже на милость Четырёх богов.
Прав он или нет — и сейчас прилюдно будет убит по приказу женщины, в душе которой оставил смертельную рану? Женщины, которую Вальдер сейчас держит в своих руках…
Он выпустил Айдан, и та царственно и изящно повернулась к окну, без какого-либо страха или нетерпения, без прежней своей жажды азарта. Такую он увидел её впервые — плавную, уверенную, заманивающую в свою игру.
Императору оставалось шагов десять.
— Скажи мне, почему я не должен свернуть тебе шею… — прошептал Вальдер так тихо, чтобы услышала только Айдан, а не дочка, прилипшая к большому окну у соседней стены.
Айдан снова взглянула на него: без ненависти, без ярости. Изогнула губы в усмешке, пока глаза оставались влажными от слёз. Так, словно она сожалеет. Она не смотрела на его шрамы, её не волновало, как он пережил причиненную ей боль. Айдан смотрела только в его глаза — неотрывно и в самую глубину.