Эрскдейл нельзя назвать достопримечательностью Озерного края. Из горной долины не открываются живописные виды, природа здесь дикая, суровая, хотя не лишена своеобразного очарования. Местные жители борются за существование, вгрызаясь в твердокаменную землю и противостоя силам природы. Здесь их родина. Здесь им жилось спокойно. До недавнего времени…
Почему в таком краю вдруг объявился убийца?
Выезжая из Престона, Ратлидж предусмотрительно запасся, помимо бутербродов, термосом с чаем. Он останавливался редко — только для того, чтобы заправить машину или прогуляться пять минут в снегу, чтобы преодолеть сонливость.
Сколько времени в такой мороз способен продержаться заблудившийся мальчик?
«Не очень-то и долго… — Хэмиш, сидящий на заднем сиденье, уже довольно давно сравнивал здешние места со своими родными горами: та же неплодородная почва и те же узкие долины, извилистые ручьи, которые текут по камням и тихо журчат в тишине. — Меня потянуло домой, — сказал он. — В окопах я иногда видел во сне свою горную долину… Она была прямо как настоящая. И я всем сердцем хотел туда вернуться».
— Я приезжал в Озерный край в детстве, вместе с отцом. Мы с ним ходили в горы… — Ратлидж, неотрывно глядящий вперед, на дорогу, не понял, что ответил вслух.
Два часа назад они проехали Кендал — крохотный городишко, один из многих в этой части страны. Ратлидж узнал мостик у церкви, где они стояли с отцом и, прислонясь к нагретым солнцем каменным перилам, наблюдали, как играют лососи в реке Кент. Как давно это было! В другой жизни.
За Кесвиком дорогу перекрыли полицейские. Ратлиджа остановили и потребовали у него документы. Констебль посветил фонарем на заднее сиденье. Ратлидж невольно вздрогнул, потому что сзади сидел Хэмиш… Но констебль кивнул и отошел с дороги, пропуская его.
Сержант, начальник поста, засунувший руки в карманы теплой шинели, нагнулся в открытое окошко и сказал:
— Извините, сэр. Приказ главного констебля.
— Новости есть?
— Нет, сэр, мы ничего не слышали. Машин сейчас мало, сами видите, какая погода. С тех пор как нас сюда поставили, с той стороны никто не проезжал.
— С той стороны могли проехать до того, как перекрыли дорогу, — возразил Ратлидж. — И все же нельзя ничего исключать. Значит, продолжайте в том же духе.
Глава 4
Вскоре после Кесвика он свернул с Баттермир-роуд и покатил по наезженной проселочной дороге, которая петляла вдоль подножий самых высоких местных гор.
Они высились над головой, невидимые под снежными шапками — мрачные тени, чье присутствие Ратлидж все время остро ощущал. Горы давили на него.
Он вздрогнул, борясь с неожиданно возникшим страхом. Сначала он решил, что все дело в приговоре, вынесенном молодому убийце в Престоне. Потом понял: дело в другом. Обступившие его холмы и горы, когда-то знакомые и красивые, теперь казались настороженными и злобными. Они словно смыкались под ним, вызывая удушье и тошноту.
Впервые после войны он очутился в знакомых местах. Тревога за пропавшего мальчика гнала его вперед, глаза неотрывно следили за дорогой. Не сразу он понял: характерные черты Озерного края — высокие вершины и неприступные горные долины — таят сейчас для него неизъяснимую угрозу. Высокие горы походили на тяжелые тюремные ворота, которые захлопнулись у него за спиной.
На рассвете в тот жуткий день, когда был застрелен Хэмиш, его завалило землей. Сначала послышался взрыв, и земля вдруг вздулась и заходила ходуном. Потом он полетел куда-то вниз, свалился в глубокую воронку от снаряда. Сверху его накрыло землей, трупами и обломками. Он не задохнулся благодаря окровавленной одежде убитого солдата, упавшего сверху. В ней оставался воздушный карман. Оглохший, ослепший, засыпанный землей, он чувствовал, как дыхание замирает. Во рту появился привкус крови. И вдруг перед ним возникло лицо умирающего Хэмиша Маклауда. Глаза молили нанести смертельный удар, чтобы остановить боль. Хэмиш что-то безостановочно шептал, и его лихорадочный шепот впечатался в память Ратлиджа. Хэмиш повторял имя — Фиона Макдоналд…
Когда его извлекли из-под земли — на место взрыва отправили спасательный отряд, — он был уже другим человеком и с тех пор не мог находиться в замкнутом пространстве. Не выносил запертых дверей, тесных комнат, переполненных вагонов, толпы… И вот теперь он оказался не готов к тому, что и в Озерном краю ощутит стены, давящие на него со всех сторон. Метель, мрак и почти незримые горы отрезали пути к отступлению.