Можно было бы отправиться на государственную службу, во всяком случае, наличие дара гарантировало мне личное дворянство и неплохое место в какой-нибудь Службе Безопасности Конфедерации или в войсках. Или даже на границе. Но хоть военная служба и является почётной обязанностью каждого дворянина, я понимал, что пока не готов раскрывать свой необычный дар властям. Увезут в какой-нибудь институт изучения магии и выпотрошат до основания, пытаясь понять, что и как я получил в дар.
Оставался только один вариант, самый сложный. Действовать из подполья, в обход легальных схем. Заработать денег, подмять под себя чей-нибудь бизнес, чтобы он обеспечивал мне стабильный доход, и уже потом, имея за спиной этакую подушку безопасности, раскрывать своё инкогнито.
Лезть в мир криминала не очень-то хотелось, но я прекрасно понимал, что мир аристократии и мир криминала, особенно его верхушка, переплетены теснее, чем совокупляющиеся осьминоги. И нередко какой-нибудь глава рода одновременно является ещё и тайным боссом мафии. Отец, например, крепко держал под собой лесозаготовки, всеми способами отгоняя конкурентов от своего куска пирога. В том числе, способами криминальными. А у Чернышевых в активах имелась большая часть тюменских ночных заведений со всеми вытекающими в виде наркотрафика, проституции и всего тому подобного.
На это все смотрели сквозь пальцы, стараясь, впрочем, ничего не афишировать, чтобы в общественном сознании кланы аристократов по-прежнему оставались доблестными защитниками Конфедерации от угрозы из сибирских пустошей.
Решено.
— Андрейка! — рявкнул я из своей каморки. — Поди сюда!
Спустя минуту дверь осторожно открылась, и на пороге показался хозяин качалки, напряжённо глядя на меня. Вспотевший, руки в тальке. Занимался.
— Дверь прикрой, — сказал я.
Он вошёл, закрыл за собой дверь.
— Разбогатеть хочешь? — спросил я.
Степанов непонимающе заморгал. Я выжидал, пристально глядя ему в глаза.
— Хочу, конечно, — выдавил он.
— С мной работать будешь? — спросил я, всем видом давая понять, что отказы не принимаются.
— А чего делать надо? — спросил он.
— То, что я скажу, — усмехнулся я. — Чернышеву сколько денег торчишь?
Андрейка замялся.
— Двести тысяч, — глухо произнёс он.
Некисло. Для пролетария или обедневшего. Высшая аристократия такие деньги может спустить за пару минут. Вадик Чернышев этого долга даже не почувствовал, да и не нужны ему эти двести тысяч от простого мысовского парняги. Ему нужен был крючок, ниточка для управления. И марионетка среди мысовских. Уверен, у Вадика таких должников ещё штук сорок наберётся.
— Херня, — сказал я. — Докладывать обо мне велел?
Он замялся снова, и я посмотрел на него исподлобья, источая угрозу.
— Д-да… — выдавил он.
— Докладывай, что валяюсь на диване целыми днями. На судьбинушку горькую жалуюсь. Понял? — произнёс я.
Незачем Вадику знать пока о моих делах. Хоть и друг, но лишнее внимание мне ни к чему.
— Понял, — вздохнул Андрей.
— Первое задание тебе, — сказал я. — Карту города мне раздобудь. Бумажную. Можно старую. И пожрать чего-нибудь принеси.
Степанов удивился, но виду не подал, кивнул молча, вышел. Я растянулся на диване, похрустывая суставами.
И, к моему удивлению, Андрейка первое задание выполнил уже через полчаса, деликатно постучав в дверь моей берлоги. Пожрать он принёс шаурму, ещё пышущую жаром сквозь бумажный пакет. А карту Тюмени, свёрнутую вчетверо и слегка обтрёпанную по краям, аккуратно положил на стол. Километровка, тридцатилетней давности. Многие новые районы на ней отсутствовали, вместо них значились деревеньки или пустые болотца, но и так сойдёт.
— Красавчик, хвалю, — сказал я, вгрызаясь в сочную свежую шаурму.
Я развернул карту, стараясь не закапать её чесночно-сметанным соусом, посмотрел на знакомые очертания города.
— Садись, будешь объяснять, — сказал я.
Андрей уселся напротив, всё ещё меня побаиваясь. Оно и понятно, при первой встрече я его едва не убил. Да и сейчас при желании мог это сделать без особых проблем, и он это прекрасно чувствовал.
— А чё объяснять-то? — не понял он.
— Диспозицию. Кто под кем ходит, кому какие районы принадлежат, — сказал я. — Мыс вот чей, например? Кто тут главный?
— На Мысу? Серёга Масло, — ответил Андрей так, будто я спрашивал общеизвестный факт, который знают даже малые дети.
— А этот Серёга Масло под кем? — спросил я.
— В смысле? Сам по себе, — удивился Степанов.
— Не бывает так, — покачал головой я. — Крыша у него наверняка должна быть. Или из аристо, или из силовиков. Безопасники, менты, войска. С кем он?