Я рассказывал ей о своей юности, как меня отправляли по любым интернатам, школам, к любым тренерам и шарлатанам, подвергали опасности, лишь бы пробудить спящую во мне магию. Она удивлённо качала головой, явно впервые столкнувшись с истинными нравами аристо.
Рассказал о своём изгнании, о встрече с Петром Воронцовым. Умолчал только про самоубийство и ту неведомую сущность, вернувшую меня к жизни и наделившую магией. Но остальное рассказал без утайки, чувствуя, как банальная возможность выговориться, которой у меня не было очень давно, придаёт мне сил и спокойствия.
Рита тоже рассказала о себе подробнее, раз уж у нас выдался такой вечер откровений. Как она росла в маленькой деревне, мечтая вырваться оттуда любой ценой, как поступала в университет, как шла к своей мечте, журналистике. Теперь, конечно, из «Тюменского вестника» её выпрут с самыми отвратительными рекомендациями, но она старалась не унывать.
— Ты теперь со мной, — сказал я. — Всё будет хорошо.
— Я знаю, — улыбнулась она, прижимаясь ко мне покрепче.
Надо только уничтожить семейное гнёздышко графа Воронцова, сровнять с землёй небоскрёб Чернышева и навестить поместье Заславских. Я обещал, что вернусь туда, значит, я вернусь. И вот тогда всё будет хорошо. А пока всё идёт как-то не очень.
Больше всего меня беспокоило то, что количество безопасных мест для меня стремительно сокращалось, мне больше негде было даже спокойно переночевать. Качалка скомпрометирована, квартира Риты тоже. На хостел или отель денег не было. Я вдруг вспомнил про Серёгу Масло и «Патриота», который так и остался стоять на больничной парковке. Пожалуй, надо его забрать.
— Пойдём-ка, сходим в одно место, — сказал я. — На машине покатаемся. На большом джипе.
— С тобой — хоть на маршрутке, — посмеялась Рита.
Мы пошли к областной больнице, где меня дожидался побитый жизнью белый «Патриот». Ключи от него были у меня с собой, но даже если бы их не было, это никак не помешало бы мне его забрать. На охраняемой больничной парковке с ним ничего не должно было случиться, всё-таки я оставил его не на Лесобазе или КПД, но некоторая тревога всё же имелась. Могли ведь и забрать на штрафстоянку как улику, или что-то вроде того.
Но в этом мне повезло, «Патриот» остался там же, где я его и бросил. Я пикнул сигналкой, бросил сумку в багажник, открыл Рите пассажирскую дверь.
— Это что, твой? — удивилась она.
— Взял на время у знакомого, но можно сказать, что мой, — сказал я.
Она забралась на пассажирское место, потрогала кожаное кресло, мягкий пластик на торпеде, провела пальцами по кнопкам. Невооружённым взглядом было видно, что Рита в такой машине сидит впервые.
Я сел за руль, пристегнулся, завёл мотор, который тут же заурчал голодным тигром. Бензин, слава богу, в баке ещё плескался.
— Прокатимся? — улыбнулся я.
— Это «Феррари»? — спросила Рита.
— Нет, это «Патриот», — сказал я, втыкая передачу.
Нажал на газ от всей души, в пол, джип сорвался с места в карьер, заревел двигателем. Мы выехали на улицу, я тут же обогнал нескольких неторопливых участников дорожного движения, старенькую «Ладью» и огромный мусоровоз, вырвался на простор четырёхполосной дороги, снова утопил педаль газа в пол, набирая предельно разрешённую скорость.
Рита засмеялась, крепко держась за ручку двери. После прыжка с двадцать пятого этажа её вряд ли можно теперь удивить скоростью и адреналином, но я и не пытался. Я наслаждался скоростью, ощущением мощи под капотом и приятной компанией.
На светофоре с нами поравнялся чёрный тонированный «Таллин» в версии купе, рыкнул мотором, приглашая погоняться до следующего светофора.
— Вань, не надо, — попросила Рита.
Я не послушал, принял приглашение, хоть и «Патриот» слишком тяжёл для таких гонок. Красный сменился жёлтым, зелёным, и «Таллин» вырвался вперёд, немного сжульничав и начав движение на последних секундах красного.
Я раскрутил мотор до отсечки, чувствуя, как лёгкая перегрузка вжимает в кресло, догнал его, поравнялся. Обогнать так и не получилось, следующий светофор мы пролетели одновременно, и я сбросил скорость, глядя как «Таллин» улетает вперёд, превращаясь в чёрную точку.
— Дурак, — буркнула Рита то ли на меня, то ли на неизвестного водителя.
Да, давненько меня не было в уличных гонках. Хотя раньше погонять я любил. На одной из отцовских машин.
— У меня так друг разбился, — сказала Рита. — С каким-то аристо на перекрёстке зацепился тоже. Он на своём драндулете, аристо на какой-то иномарке. Погнали, и им наперерез трактор выехал.