- Но учти, я иду не в Иск-Хайт, и если ты торопишься попасть на материк, то поищи другой корабль, - предупредил Дахарт. - Правда, не знаю, когда он появится в этих водах.
- Куда же ты направляешься? - удивился я.
- Мы поплывем до Оль-Бьона, не заходя ни в один порт, - назвал он одну из отдаленных земель на манер сьорлингов (в языке самих ее жителей она называлась Иль-Бьон). - Это около двух месяцев пути; тогда как до Иск-Хайта ты мог бы добраться за две недели. Если бы, конечно, туда ходили корабли.
- А с чем связана такая предосторожность, что ты намерен держаться вдали от берегов? - спросил я.
- Неспокойно там нынче на побережье, - уклончиво ответил Дахарт, отводя глаза. Мне показалось, ему есть что скрывать в своих делах с жителями прибрежных земель, но расспрашивать я не стал: выбора у меня действительно не было, ибо за десять лет, проведенных мною на Островах, мир сильно изменился, и корабли сюда теперь заходили редко. В конце концов, мне было все равно, откуда начинать свой путь по Большой земле.
Очень часто, узнав, что перед ними - маг, меня начинали расспрашивать о тайнах нашего искусства. Магов и в наши дни в мире немного, а в те годы, когда я проходил свое ученичество, имена всех, достигших каких-либо успехов на магическом поприще, можно было перечесть по пальцам. Неудивительно, что наши занятия вызывали повышенное любопытство. Как мог, я отвечал на подобные расспросы; предвижу их и сейчас, и постараюсь ответить. Должен сказать, что никаких тайн я не раскрою: основы нашего умения очень просты, а чтобы осуществить конкретное, даже самое простое действие, нужны годы обучения, и за один вечер я, разумеется, ничему вас научить не смогу. Что касается моей ответственности перед остальными магами - я ведь несколько срываю завесу таинственности с их деятельности - так вот, например, у Токомуров есть поверие, что рано или поздно все жители нашего мира станут магами, следовательно, вас можно считать нашими будущими учениками.
Нас учили видеть и чувствовать незримые потоки силы, пронизывающие весь мир, учили управлять ими. Все вокруг представало как переплетение этих потоков, и наше искусство заключалось в направлении их в нужное нам русло. Достигалось это, прежде всего, тем, что называлось "раскручиванием круга силы внутри себя". В этот круг включались все мыслимые силы и напряжения, существующие в нашем теле; мы видели их превращения друг в друга и учились объединять в единый непрерывный круг. Затем этот круг внутренний начинал взаимодействовать с подобными потоками во внешнем мире. То, что принято называть боевым искусством, было лишь разделом этого умения, как и искусство сохранять здоровье: все это строилось на умении сохранять потоки внутри себя незамутненными и чистыми.
И удивительные вещи открывались нам: сколь стоек человек, его душа, его тело, перед самыми тяжкими испытаниями - и в то же время сколь он хрупок. Ничтожное замутнение может разрушить нашу целостность, и ничто нас не спасет; при этом огромные физические и духовные страдания могут быть перенесены безо всякого ущерба. Понимая это, мы старались содержать свой круг в чистоте, ибо гибель человека в большей степени приходит изнутри, нежели снаружи. Маги, впрочем, тоже умирали, как и простые смертные; происходило это или из-за того, что они слишком увлеклись преобразованием сил вокруг себя и забыли о том, что творится внутри них, или просто вдруг понимали, что сделали все, что могли и хотели, и добровольно оставляли этот мир - быть может, чтобы стать творцами собственного.
Мне не раз приходилось слышать или читать в некоторых книгах что-то вроде: "И тогда я произнес Огненное заклятие, и на врага обрушились потоки чистого пламени" или "Он сотворил заклятие Перемещения и очутился у противника за спиной, в полной недосягаемости". Знали бы авторы этих слов, чего на самом деле стоят подобные заклятия и как трудно добиться точности их выполнения! Во-первых, заклятие не произносится. Хотя, конечно, иногда чародей издает и звуки, и совершает движения, подобные обрядовому танцу, но все это лишь помогает управлять потоками, помогает создать нужный настрой, и ни в коей мере не является сутью чародейства. Во-вторых, мы очень стеснены в возможностях, и далеко не всегда можем выполнить то, что хотели бы. Нужно внимательно смотреть, что и когда можно сделать и к чему это может привести - всякое изменение естественных потоков, даже простейшее вызывание попутного ветра или уклонение от дождя, может серьезно повлиять на ход природных процессов. А многие, особенно серьезные, заклинания требуют большого количества вспомогательных приспособлений. Бывало, конечно, что отдельным магам удавалось отбиться от целых отрядов воинов при встрече с ними в чистом поле, но, вообще говоря, это больше говорит о бестолковости нападавших, чем о силе мага. А по-хорошему, для борьбы на равных с воинами магу нужны особые Собиратели и Преобразователи Сил, искусству построения которых и было посвящено основное время обучения.
Что любопытно, наиболее чувствительным к этим потокам силы оказалось столь презираемое истинными Воинами золото. То есть, годились и медь, и серебро, и даже любимый Воинами митронд, но лучше всего проводило, собирало и преобразовывало потоки силы именно золото. Кроме того, у митронда оказалось еще одно свойство, делающее его предметом вожделения воинов и неприязни магов - он каким-то хитрым и непонятным образом искажал силовые потоки, так что результат зачастую оказывался противоположным желаемому. Многие мудрецы бились, пытаясь разгадать причину подобных свойств и поставить их себе на службу, но до сих пор ни у кого ничего не получилось.
В силу особого такового свойства золота маги, поступившие на службу к Правителям, требовали платы за свои услуги золотом; сколько его шло на сотворение заклинаний, а сколько - на личные удовольствия магов, никто, разумеется, не считал.
В общем, собственные наши силы были ничуть не больше, чем у остальных людей, отличались же мы от них иным взглядом на мир. Весь он представлялся нам переплетением этих сил - не для обычного зрения, разумеется, а для мысленного взора. Но за особые возможности приходилось расплачиваться - завести семью маг не мог: любой неконтролируемый выброс силы, который сопутствует плотской жизни, мог разнести и самого мага, и его спутницу (или спутника - надо сказать, среди магов женщин было немногим меньше, чем мужчин). Так что продолжить себя маг мог только в своих учениках.